Пока я весь день была с Брайеном, он съездил купить подарок моему брату, выкрутился перед дотошной матерью. Он боялся того, что происходило с ним, не понимал причин. Дэйв не встречался с темной, но все равно терпел внутренние изменения. Углубляться в эту тему со мной он отказывался.

Теперь и я засомневалась в том, что наши с Брайеном изменения в прошлом результат только тесных взаимоотношений.

Родственники, конечно, встретили молодоженов как самых долгожданных гостей. И, кажется, Дэйву они были рады больше, чем мне. Для них он вроде пока что чужак, но его дружелюбная улыбка и светящийся взгляд подкупали каждого. И как ему удалось так быстро из хмурого и озлобленного парня стать ходячим позитивом, влюбляющим в себя все, что движется? Он ловил на себе мой удивленный взгляд и хмурился. Я закончила эти переглядывания робкой улыбкой и поспешила занять место за столом. Но Дэйв ловко перехватил мои руки, убрал их от стула, затем слегка наклонился и прошептал:

– Я твой муж, и мы безумно влюблены друг в друга, не забывай.

Не отрывая от меня взгляда, он отодвинул стул, и кивком предложил присесть.

– Какой джентльмен, – ответила ему и с тихим смешком отвела взгляд от его наигранной маски. Каждый гость принял наше любвеобильное взаимодействие за чистую монету.

Все проходило довольно-таки мило и комфортно, я даже перестала волноваться, как и Дэйв, умеющий поддержать любой разговор. Нашла время для того, чтобы зайти в свою старую комнату, вспомнить о ночных вылазках в красках. Никто не мешал мне ностальгировать. Но перед самым уходом мама решила озадачить нас с Дэйвом.

– Как ты себя чувствуешь, доченька?

– Уже хорошо, мам, – после вопроса я начала быстрее застегивать сапоги. Как назло, замок заело.

– Дэйв говорил, что тебе очень плохо и ты бы хотела поспать. Как-то непохоже, что еще вчера ты была прикована к постели. С тобой точно все хорошо?

– Да, мама, все прекрасно! – на взводе ответила ей, выпрямившись и агрессивно посмотрев в ее удивленные глаза. Пряди моих светлых волос упали на покрасневшее лицо, и я с еще большим раздражением откинула их обратно.

В эти секунды я видела перед собой женщину, которая была заодно с правительством, которая была причастна ко всем нашим страданиям. Я была ослеплена злостью и желанием высказать ей все. И не заметила, как Дэйв в одно мгновение застегнул молнию на моих сапогах, а затем намотал на мою шею длинный шарф.

– Кажется, ей снова нездоровится.

Дэйв насильно повернул меня к себе лицом, и начал натягивать пальто на напряженное тело. Я молчала и не противилась, хотя меня все вокруг раздражало.

Он одной рукой сжал мое плечо, а второй поднял лицо за подбородок.

– Попрощайся с родителями и братом, – строго произнес он.

Еще несколько секунд я как вкопанная обдумывала его слова, а затем почувствовала, как злость отступила, пелена спала с глаз. С виноватым видом я повернулась к своей семье, как ни в чем не бывало быстро обняла их и поцеловала, заостряя внимание лишь на Алексе.

– С днем рождения, – поздравила с искренней улыбкой, но он не ответил мне тем же.

Брат крепче сжал меня и прошептал на ухо:

– Если что-то не так, ты всегда можешь поговорить со мной. Я твой брат и помогу тебе. Подумаешь, что мне тринадцать. Можешь положиться, как на старшего.

– Я знаю, спасибо. – Я отстранилась и чмокнула его в щечку. Беспокойство в его глазах не испарилось.

Из дома мы почти что вылетели, чтобы не нарваться на новые неприятности и не выдумывать новую правду для мамы, которая точно готовила еще несколько вопросов, благо папа остановил ее и сказал отпустить молодоженов домой.

– Ты чуть не выдала себя. Надо контролировать эмоции, – с осуждением сказал Дэйв.

– Знаю, но меня поглотили злость и обида. Она же поспособствовала тому, что я оказалась в лагере.

– С ней что-то не так. Когда я с ней общался, она казалась мне запрограммированной. Вспомни хотя бы свои видения. Там было что-то о маме, – продолжил он.

– Да, они называли ее «безупречной светлой». Но я даже понятия не имею, что это значит и как выяснить, правда это или нет. Раз никто из светлых не знает о существовании «безупречных», значит, это тщательно скрывают.

– И значит, не стоит раньше времени превращать свою собственную маму в монстра.

– Но…

Мы уже зашли в подъезд, когда я вдруг задумалась: Дэйв ведь и сам был не в себе, но говорили только обо мне. Это лишний раз выставляло меня эгоисткой, хотя в моей голове были тревоги и о муже. Может быть, он специально отводил все беседы от себя?

– Чего замолчала?

– Мы опять говорим обо мне.

Дэйв проигнорировал мои слова. Открыл мне дверь в квартиру, стал снимать верхнюю одежду:

– Кстати, как ты себя чувствуешь? Память полностью вернулась? Никакие личности не беспокоят?

– Она вернулась сразу, но картинки были блеклые. После встречи с темным они стали ярче.

– Рад за вас.

Он так быстро ходил по коридору, суетился, я даже не могла привлечь его внимание. Что происходит? Я понимала, что мои отношения с темным не были нормой, но он сам помог мне, а сейчас вел себя так, будто я не была достойна его общества.

– Да стой же ты! – крикнула я, не выдержав идиотского напряжения между нами.

Муж повиновался, но сделал это с максимально недовольной гримасой.

– Что за детский сад? Зачем ты так ведешь себя?

– Нормально себя веду.

– Я серьезно. Ты напуган? Я была в твоем положении, когда вдруг собственный мир стал казаться чужим. Если ты переживаешь, давай попробуем выяснить, почему с тобой это происходит. Быть может, это из-за помощи мне?

Дэйв рассмеялся, грустно и коротко, протер лицо ладонью и наконец посмотрел на меня без маски. Уставший и разбитый, вот какой он был.

– Дело не только в помощи тебе. Я понимаю, что тоже не являюсь теперь нормальным светлым, и это напрягает. Я уже сделал достаточно из того, что делать никогда не должен был. И мне стыдно перед тобой.

Чего ему стыдиться? Я сделала шаг к нему, но он тут же спрятался в своей комнате, захлопнув перед носом дверь. Я выругалась одним из словечек, что слышала от темных, выплеснула негатив в пустоту. Если он хотел избегать меня, то пусть. Преследовать его, стучаться к нему