Шрифт:
Закладка:
– И много вас таких?
– Нет, поэтому наше присутствие даже не обсуждается. Брайен до этого не посещал данное мероприятие, вопреки всем указаниям. Аврора, надеюсь, ты его вразумишь. А если нет, – я почувствовала дуновение ветра возле лица, Ребекка подошла к нам и пригрозила Брайену, – в порошок сотру. Ты знаешь, о чем я. Я тебя предупредила, многое поменялось. Поэтому, будь добр, приготовь костюмчик.
Ребекка демонстративно кинула вещи нам в ноги и ушла, поставила точку, хлопнув дверью.
Несколько секунд мы оба молчали, ощущая на себе оставшуюся в воздухе атмосферу.
– Пошли поедим.
Брайен потянул меня за собой на кухню, будто только что на нас не обрушился гнев за его ребячество. Плевать он хотел на приказы Ребекки, даже не придал этому особого значения.
– Она сказала, что и я буду присутствовать на мероприятии. Что оставила мне платье, – аккуратно начала я.
– Ребекка иногда несет бред. Не обращай внимания.
Начала греметь посуда.
– Ты должен туда пойти. Кажется, она не шутила, что это все серьезно.
– Не хочу говорить об этом.
Он поставил тарелки с едой на стол, сел рядом со мной и начал есть, иногда пытаясь покормить меня. Только я упрямилась и отказывалась.
– До того, как нас разлучили, мы приняли решение не вдаваться в подробности и наслаждаться отношениями. Но после того, что мы пережили, ты не думаешь, что стоит начать чуть больше открываться друг другу? Ты ведь и сам был за то, чтобы начать серьезные отношения. Прошлой ночью, помнишь?
– Невозможно начать серьезные отношения без того, чтобы обсудить мероприятие темного мира? Где тебя выставляют на всеобщее облизывание?
– Потому ты не хочешь туда идти?
– Я терпеть не могу лишнее внимание. И рассказывать о себе тоже.
– Помню, мы с тобой уже обсуждали это. Но я все равно хочу узнать о тебе все. Хотя бы постепенно.
Я нащупала его руку, крепко ее сжала, попыталась оказать тактильную поддержку. Любопытство всегда было частью меня, и он даже не представлял, какие усилия я прикладывала, чтобы прямо сейчас не начать скандальный допрос.
«А ты сама-то все ему рассказала?»
В голове пронеслось язвительное замечание темной меня. Голоса стали возвращаться.
– Объясни, почему ты так сильно не хочешь рассказывать о себе? Когда люди делятся болью, им обычно становится легче.
Брайен через силу отложил ложку и облокотился на стул, но руку мою не выпустил. Я развернулась к нему лицом, чтобы в любой момент крепко обнять, если ему станет особенно сложно погружаться в воспоминания.
– Как-то раз я влез в твою голову. Телепатией обладают только избранные темные, так как они проходят самые жестокие методы воспитания. Например, пытку молчанием.
Я ковырялся в своей тарелке, она выглядела, как миска для собак, бил ложкой по металлическому дну. Каша больше походила на похлебку из отходов, но права выбора у меня не было. Даже места за столом не было. Сидел на полу в углу, вдали от детей, которые ели кашу явно лучше моей. Нет, они тоже проходили ряд воспитательных процедур, но обращались с ними мягче, потому что они не были такими отбросами, как я. Да, я чувствовал себя брошенным животным. Постоянно слушая унижения, получая побои, проходя через пытки, начинаешь полностью терять человечность.
Кроме того, те дети могли общаться друг с другом, в то время как я должен был молчать. Постоянно молчать. Никто никогда не станет меня слушать, никому не интересны мои переживания или мои выдуманные радости о свободной взрослой жизни. Им нельзя приближаться ко мне и реагировать на мои просьбы. Черт, я пытался много раз заговорить, поделиться чем-то, послушать их, но они постоянно убегали. Их запугали, я это знал, но все равно злился.
Долгое время я им завидовал, пока не потерял интерес к лучшей жизни и не перестал подглядывать за ними.
В своем гордом одиночестве я был не один: по другим углам так же сидели дети, воспитывающиеся по одной системе со мной, но лично я знал только одну девочку – Ребекку. Пару раз мне попадало за то, что я отдавал ей свою еду. В этот раз она опять голодала. Как и я, она вся усыпана синяками, кожа обтягивала кости, руки грязные и в мозолях. Она больше не дрожала от холода в своем тонком коротком платье с оторванным рукавом, не хваталась за живот из-за сильного голода, из-за жажды не глотала постоянно собственные слюни. Полное смирение с положением. А раньше она плакала, за что ее наказывали, пыталась попросить помощи, за что ее били по губам.
Я знал, что, если подойду к ней опять, будут проблемы, поэтому просто наблюдал и зачем-то громко кричал про себя, чтобы она не сдавалась. Она как будто была той единственной причиной не сойти с ума. Возомнил себя братом и повесил на себя лишнюю ответственность, чтобы цепляться за нее и не переставать бороться.
Ребекка начала закрывать глаза и скатываться по стене. Я понял, что она не просто засыпала, а падала в голодный обморок.
«Не отключайся!» – снова крикнул я про себя. Дети уже косо смотрели на меня и могли в любой момент позвать надзирателей. А если они увидят, что Ребекка не выдержала голодовку, то накажут ее. Некоторые после подобного, я точно знал, не выживали.
«Не отключайся, прошу тебя! Вставай!»
Я удивился тому, как громко и отчетливо прозвучали мысли. Они как будто вышли за пределы моей черепной коробки и дошли до Ребекки. Она меня услышала! Из последних сил подняла себя и села обратно, затуманенный взгляд нашел меня. Наверное, подумала, что ей почудился мой голос.
«Ты меня слышишь?»
Теперь глаза ее стали круглыми. Она аккуратно кивнула.
«Невероятно!»
Не понимал, что происходило, но не мог перестать радоваться. Каким-то необъяснимым образом я смог передать мысли Ребекке. Стоило сильно захотеть этого, как слова в голове превратились в стрелу, которую я отправил точно в голову девочки в соседнем углу.
«Попробуй тоже. Скажи что-то про себя достаточно громко, пожелай, чтобы я это услышал».
Неотрывно я смотрел на нее, ждал. Она напрягалась, хмурилась и кусала губы, будто сдерживала себя от того, чтобы не закричать вслух. Через несколько минут ее мучений я услышал заветное:
«Брайен».
«Отлично! Я слышу тебя».
«Это правда невероятно».
Ребекка улыбалась, и я вместе с ней. Как будто появились новые силы терпеть происходящее, как будто
