«Тебе опять ничего не положили поесть?» – спросил я.

«У меня есть корка хлеба. В миске вода».

«Ты должна съесть хотя бы это».

Ребекка вместо ответа просто помотала головой. Ее глаза стали слезиться, и я испугался, что из-за меня она расчувствовалась и больше не могла выдерживать боль.

«Не плачь, они тебя увидят. Я быстро передам тебе свою еду, хорошо?»

«Нет! Тебя опять накажут!»

Да, накажут, но я не мог оставаться в стороне. Взял свою еду и на корточках побрел к Ребекке, которая продолжала кричать, чтобы я оставался на месте. Когда приблизился к ней, поменял миски и быстро поплелся обратно в свой угол.

«Ешь. Быстро ешь хотя бы это, пока никто не пришел».

Она ревела. Беззвучно, но лицо ее было красным, а глаза мокрые, и смотрела она на меня так, будто я подписал смертный приговор. Может быть, оно так и было, но она не понимала, что это не мешало мне продолжать вести себя так, как я хотел. А вот она должна была немедленно успокоиться, иначе я буду чувствовать вину за то, что своим поступком сделал ее слабой.

«Темные не плачут. Темные не могут быть слабыми», – напомнил я ей.

Пока она вытирала лицо, я разглядывал ее еду. Вода, в которую кто-то плюнул, и сухая корка хлеба с плесенью. Вот почему она не ела. Не сдержав злости, я швырнул миску в ноги детей, которые доедали кашу. Они не были виноваты, но и мы – дети, сидящие по углам, не заслужили такого отношения.

«Ребекка, поешь, пожалуйста, или все было напрасно».

– Так-так. – Ко мне подошел один из воспитателей. Он схватил меня за нос и поднял на ноги. – Погляжу, ты научился все же. Какой хороший мальчик.

Я выдержал дурацкое «поглаживание» кулаком по макушке, не изменился в лице, когда меня толкнули к выходу так сильно, что я запнулся и упал. Единственная эмоция страха проскользнула тогда, когда я увидел, как к Ребекке тоже подошли и повели через другой выход из столовой.

– В Ребекке я увидел свое отражение: измученная, израненная, еле живая тень человека. Нас с ней выделяли, два самых отвратительных изгоя, – он усмехнулся, но этот звук отдавал сильной горечью. – Только потом я понял, что все это было подстроено. Правительство изначально знало, что мы составим пару и превзойдем все ожидания, поэтому применяли самые жесткие меры воспитания. А весь социум старательно избегал нас, чтобы мы не смели заводить какие-либо связи, были отстраненными, обозленными даже на темных. Чтобы однажды мы могли свысока смотреть на тех, кто отсаживался от нас по очередному приказу. Среди них были Кайл, Джесс и Блэйк. Именно они потом рассказали, что их принуждали выслушивать речи о том, какие мы особенные, и что они не имеют права приближаться к нам.

Я не могла отойти от ужаса описанной Брайеном картины. То, что для меня было завораживающей сверхспособностью, для него являлось спасением в детстве, а сейчас – напоминанием об издевательствах. Не знала, как правильно поддержать его, так как мне не были знакомы тяготы трудного детства: у меня было достаточно друзей, и я росла в любви и заботе. На фоне Брайена я казалась избалованным ребенком.

Единственным правильным решением мне показалось объятие. Я заползла к Брайену на колени и обхватила его руками, мой темный ответил мне тем же.

– Спасибо, что поделился. Со мной ты всегда можешь быть откровенным. – Я легонько поцеловала его в щеку. У самой сердце все еще щемило от сочувствия, скрывала я это плохо. И Брайен, вместо того, чтобы позволить мне позаботиться о нем, вдруг стал успокаивающе гладить меня по спине.

– На мероприятие я действительно обязан пойти. После всего произошедшего требований ко мне станет больше. Я не хочу, чтобы ты знала о подробностях жизни в темном мире, точно будешь переживать. Это не должно испортить наши отношения.

– Все, что связанно с тобой, важно для меня. И это никогда не испортит отношения, понимаешь? Отношения это не только про хороший секс, про радость и развлечения, про совместное времяпровождение. Над отношениями надо работать, вместе переживать трудности.

– Я не хочу то единственное, что не было истерзано моим миром, погружать в проблемы.

– Я уже не та типичная светлая, с которой ты познакомился на мусорке. Мне есть еще над чем работать, но я чуть лучше контролирую себя. И раз ты принимаешь причуды моего мира, я готова принимать твоего.

– Хорошо, – нехотя Брайен согласился. – Но ты так просто не раскроешь все мои карты.

– Посмотрим.

Ближе к утру Брайен отвел меня домой. Перед этим мы заглянули в подвал, встретились там с его друзьями и попросили их помочь нам найти нужное окно. На прощанье мы долго целовались, боялись отпускать друг друга. Но нам пришлось поверить в то, что наше завтра наступит и что все будет хорошо.

Когда я забралась в комнату, она неожиданно залилась светом. В дверном проеме стоял Дэйв, очень злой и недовольный. Он с презрением оглядел мое раскрасневшееся лицо и припухшие губы, фыркнул и выплюнул:

– Я, конечно, рад за тебя, но ты можешь возвращаться домой хотя бы днем?

– Я… Мы просто, – не могла придумать оправдание. – Прости.

– Твоя мама звонила целый день мне, твой телефон выключен, хотела уже вломиться в квартиру, но я сказал, что ты болеешь. Да, мне удалось соврать, и я не знаю почему. И мне это не нравится.

Дэйв не дал мне прокомментировать ситуацию, продолжил тараторить. Муж был по-настоящему встревожен.

– Завтра у твоего брата день рождения, если ты не забыла, надо бы навестить. А сейчас ложись спать.

Он молниеносно покинул комнату, оставив меня с застывшими словами на языке. Ударив себя по лбу, я быстро переоделась и легла в кровать. Уснуть мне мешали вопросы, крутившиеся к голове.

Почему Дэйву удалось соврать? Что мне делать с мамой, которая попытается вынюхать абсолютно все? Как узнать о прошлом Брайена, не ранив его? Почему он такой особенный? И что от него хочет правительство?

Излечилась ли моя светлая половина?

Глава 15

Я чувствовала волнение, которое сковывало тело, пока мы с Дэйвом шли в сторону родительского дома, и сжимала коробку с подарком для младшего брата. Ощущение, что что-то пойдет не так, рисовало