— Блейк, — успокаивающе сказала Констанс. — Ты не сломан.

— Тогда почему я не могу ее найти? Почему?

— Я не знаю.

— Это либо то, что… — Я не смог закончить и закрыл глаза, когда до меня дошла эта возможность. — Или это означает, что она…

— Не говори этого. Ты, как никто другой, знаешь, что она намного сильнее. Она не умерла, ты меня слышишь?

— Я не знаю, Констанс, — сказал я и стал сворачиваться калачиком, пока не прислонился головой к ее столу. Я никогда раньше не чувствовал ничего подобного. Бесполезный. — С тех пор, как я проснулся, — пробормотала я. — У меня под ложечкой тошнота. Я больше не могу до нее достучаться. Будто ее разум окружен стеной. Она нужна мне здесь.

Я поднял голову. Она уставилась на меня. У нее были большие серые глаза с маленькими коричневыми крапинками, разбросанными по радужной оболочке. Они отличались от маминых, это я знал.

— Ты найдешь ее, — сказала она.

— Когда? — спросил я и сильно ударил кулаками по столу, заставив ее подпрыгнуть. — Тебе нужно сделать еще несколько анализов.

— С тобой все в порядке.

— Нет. Я не чувствую ее. Моя способность отслеживать не работает. Связь полностью испорчена.

— Вы двое — сложные люди. У меня нет ответов на все вопросы. Ты говорил с Ирен? Может быть, она сможет помочь.

Я рассмеялся.

— Ирен больше ни хрена меня не видит. С тех пор, как… — Я не договорил.

Что я мог сказать? С тех пор, как Елена стала мне ближе. С тех пор, как она разрушила некоторые из моих стен и усмирила часть моего гнева. Я был закрыт от взгляда Ирен, потому что был привязан к Елене. Наша связь защищала меня от взгляда Лунного Удара. Раньше я ненавидел это, но сейчас мне это нравилось. Она защищала меня от зла, а я даже не мог ее найти.

— Ты смотришь на это неправильно, — сказала Констанс. — Она все еще жива. Если бы это было не так, Ирен смогла бы увидеть твое будущее.

Она была права!

Я не видел Ирен целую вечность. Для меня пришло время навестить ее.

***

Раньше я любил эту башню и женщину, которая в ней живет.

Я фыркнул. Это была не любовь, это была похоть. Речь шла об усмирении зверя. Тогда я понятия не имел, что такое любовь. Любовь была намного глубже. Она была терпелива, а не ревнива; она была добра, а не жестока; она могла испортить тебе жизнь, если ты не мог быть с этим человеком, но ты отпустишь его, если он не будет чувствовать того же самого. Это было что-то твердое и в то же время невидимое.

То, что я испытывал к Ирен, вызывало у меня отвращение. Это не было и близко похоже на любовь. Мне нужно было попросить у нее прощения, но я стер ее память.

Я глубоко вздохнул и побежал наверх, в ее покои. Я протянул руку, чтобы постучать, но она велела мне войти прежде, чем мои костяшки пальцев успели коснуться дерева. Я открыл дверь, и ее знакомый аромат лилий, маргариток и роз окутал меня, как одеяло.

— Блейк, какой сюрприз. — Она подошла, чтобы поцеловать меня по разу в каждую щеку. — Проходи, садись.

Я сделал, как она просила.

— Ты вернулся?

Я покачал головой.

— Полагаю, Дент — это не заклинание.

— Нет, — усмехнулся я.

— Рада, что ты прозрел. — Ее поведение изменилось. — Я знаю, почему ты здесь. Я не могу ее видеть, она — Мэллоун. Она такая же загадочная, как ее отец, и его отец до него.

— Я здесь не поэтому.

— Нет? — спросила она.

— Нет. — Я улыбнулся

— Тебе не нужно беспокоиться об этом.

Я вздрогнул.

— Прости?

Она рассмеялась.

— Убеждение — забавная штука, Блейк. — Оно никогда не бывает постоянным.

Я чувствовал себя полным идиотом.

— Когда к тебе вернулась память?

— Около пяти месяцев назад. Она уже заявила на тебя права, так что не было необходимости никому говорить.

Я запустил руки в волосы.

— Значит, это правда? Рубикон наконец-то влюбился, — продолжила она.

Я усмехнулся.

— Да, но все гораздо глубже. Мне нужно найти ее, но что-то не так.

— Не так?

— По-другому. Ничего не работает. Я не слышу и не чувствую ее. Моя способность выслеживать — отстой, и тетя говорит мне, что со мной все в порядке.

— Ну, она — умная женщина.

— Мне нужно, чтобы ты попыталась, Ирен.

— Я ничего не вижу. Гельмут тоже бывал здесь много раз. Единственное, что я обнаружила, — это проблему с головной болью.

Гельмут? Бекки была права. Он перепробовал все.

— Не ее, меня.

Она нахмурилась.

— Я не понимаю.

— Загляни в мое будущее.

— Блейк.

— Попробуй. — Я закрыл глаза.

— Хорошо, — сказала она. — Дай мне свои руки.

Я колебался всего секунду.

— Очисти свой разум.

Я пытался сделать то, о чем она просила, но мы оставались в таком состоянии долгое время. Мои мысли блуждали. Я думал о Елене на нашей горе. Я должен был поцеловать ее тогда, и все это дерьмо закончилось бы. Она все еще была бы здесь.

Ирен вскрикнула, и я открыл глаза. Я бросился к ней. У нее из носа текла кровь, и я вытер ее своей рубашкой.

— Прости, — сказал я.

— Это несправедливо, что ей достается этот Блейк.

— Ирен, тогда я был в замешательстве. Если это тебя хоть как-то утешит, часть меня действительно любила тебя, — солгал я.

Она встала и пошла на кухню приготовить чай. Думаю, она хотела повернуться ко мне спиной.

— Останешься на чай? — тихо спросила она.

— Ты же знаешь, что я не могу.

— Ты такой же, как твой отец.

— Все еще есть шанс, что она жива? — спросил я.

— Большой. — Она улыбнулась.

— Спасибо тебе, Ирен.

Я ушел так быстро, как только мог. Она помнила и все же не сказала об этом ни единой живой душе. Думаю, какая-то часть ее тоже любила меня.

Я почувствовал облегчение.

Ирен ничего не могла разглядеть. Елена все еще была жива, и пришло время найти ее.

***

У меня был план. Вместо того чтобы летать и искать везде сразу, я начну с одного места и проложу себе путь до конца.

Я начал с Ариса и перемещался из города в город. Я задавал много вопросов, чего прежний Блейк никогда не делал.

Люди были услужливы, но ни у кого не было надежной зацепки.

Я прочесал лес, прошел по бороздам ферм и складов и перевернул каждый камень в Арисе.

Я постоянно