Меня вжало в кресло с такой силой, словно его красный джип вот-вот взлетит к красной планете.

– Максим! Останови! Пожалуйста, хватит!

Ремни удержали меня, но боль все равно прошибла ключицы, когда Максим остановил джип, дважды прокрутив нас вокруг оси.

– Выходи! – крикнул он, продолжая задыхаться. – Быстрее выходи…

Я отстегнула ремни, борясь с головокружением.

Перебирая руками по кузову машины, Максим приблизился шаткой походкой к капоту, но только выругался, распахнув его.

– Не подходи ко мне! – вытянул он руку, пытаясь добежать до продуктового магазина.

Я осталась в свете прожекторов его джипа на проезжей трассе, когда подъехал серый седан Кости. Алла вышла из салона, заглядывая по пути в распахнутый багажник.

– Что с братом? Диарея скрутила?

Спазм его лица, перекошенного ужасом, выглядел пострашнее любого несварения.

– Снова приступ? – перевела я взгляд на Костю.

Синяя венка на его виске пульсировала, пока он всматривался в темноту.

– Он искал физраствор… в багажнике… – догадался Костя. – Алла, вызови Женю! Сейчас же!

Мы все вместе побежали в магазин в поисках Максима.

Свежие ароматы ягод и выпечки окутали меня, но очень быстро сменились едкими нотами вина. Бордовые ручьи текли по подошвам моих затасканных белых кед, напитывая их пятнами, что напоминали кровь.

Ударяясь в полки, Максим рассыпал сложенные пирамидами винные горки. Хруст стекла под его ботинками прекратился, когда обессиленный Максим загнанным в угол зверьком вжался в угол.

– Ты должен прекратить, – стояла впереди меня и Кости Алла, – перестань быть таким, – уговаривала она брата. – Оставь свой недуг в прошлом. И ты излечишься.

Максим тяжело дышал. Его белки затянуло красными паутинами. Пуловер напитался винной россыпью, словно его тело прострелила моя бабушка из парочки своих дробовиков.

Я ринулась к нему, но Максим вытянул руку, останавливая меня.

– Нет… – выдохнул он, но для кого были его слова?

Для меня или Аллы? О каком недуге просила Алла забыть своего брата?

Вокруг собрались охранники, кто-то вызвал полицию и «Скорую», пока Костя закрывал нас от объективов мобильников. К счастью, быстро приехали Женя вместе с его напарником Олегом.

Женя окинул меня быстрым взглядом. Пола его пиджака распахнулась, и я заметила кобуру.

Водители (и по совместительству охранники) подняли Максима, сжимающего в руке бутылку минеральной воды – единственное, что он смог найти и выпить, пытаясь ослабить аллергическую реакцию.

Алла вцепилась в бутылку:

– Все от лукавого, мой братик. Остановись, пока не поздно!

– Поздно, сестренка… – из последних сил ответил Максим, – слишком давно наступило это проклятое «ПОЗДНО»! – проорал он ей в слуховой аппарат.

Алла зажала уши руками, не в силах сдержать очередной потоп слез.

Костя протянул охранникам и консультантам в зале тысяч сто или даже больше за устроенный Максимом погром.

– Алла, – протянула я ей бумажную салфетку, – ты как? Болят уши?

Она все еще держалась за слуховые аппараты и мелко дрожала. Стянув с себя толстовку, я накинула ей на плечи, туго завязывая рукава поверх ее белой блузки, украшенной старинной брошью.

– Нужен врач?

– Ничего не нужно, Кирочка, это пройдет. Аппараты усиливают звуки, а он заорал прямо в ухо.

Мы вышли на улицу, увидев, как Максима тошнит от выпитого физраствора, который достал из багажника «Ауди» Женя. Так вот зачем он возил его там. Из-за приступов Макса.

– Я поеду с братом. Ему нужна моя микстура, чтобы восстановиться.

– Сделай ему запас, пусть в машине возит или носит не шее, в колбочке.

Алла заправила локон за ухо:

– Не будь она активна десять минут, давно бы сделала.

Ну да, зря я полезла со своими советами.

– Останься с Костей, Кирочка. Сходите в кино, просто отвлекитесь. Он уже столько всего насмотрелся, что скоро передумает на мне жениться, а ты не захочешь учиться в пансионе.

– Учеба и свадьба, – озвучила проблемы, выбранные Аллой. – А как же твое уравнение? Максим, – сглотнула я, на секунду представив подобное, особенно когда его «проткнули» винные пули, – сказал: что, если там он? На двери?

– Он не на той двери, Кирочка, – ласково улыбнулась она. – Он на двери родительского поместья.

На той, что была украшена вырезанными пауками, птицами и бабочками?

Олег и Женя увезли Воронцовых-младших обратно в родовое гнездо, а мы с Костей – Журавлева и Серый – дикими серыми журавлями остались на кромке рублевского леса.

Когда ко мне вернулось желание произнести какие-то слова, мы с Костей уже ехали в машине. Просто прямо, просто в никуда. В отличие от Максима, он вел плавно, пропускал пешеходов, притормаживал возле луж, чтобы никого не окатить, и пропускал вперед себя отъезжающие от остановок автобусы.

– Когда я вернулась с веранды к себе, – пробовала я сосчитать мелькающие между пиков сосен звезды, – то открыла расписание поездов до Нижнего.

– Правильно, – кивнул он. – Это правильно, Кира.

Не на такую реакцию я рассчитывала. Собиралась провести у Воронцовых год и вот-вот вернусь, пробыв здесь меньше недели?

Скривив губы, я решила забыть недавно изученное расписание.

– Знаешь, Костя, если человеку сказать сто раз, что он дурак, на сто первый он не среагирует. Если сто раз сказать про отъезд, на сто первый его не торкнет. И если сто раз увидеть припадки семейки Воронцовых…

– …на сто первый кто-нибудь умрет. Ты слышала. В ее уравнении – смерть.

– Может, это ее кактус умрет!

Он пожал плечами:

– Тогда бы она рисовала прицелы не на куклах, а на горшках с алоэ.

– Если уеду, то не потому, что ты просишь, не потому, что я сбегаю, а потому, что сама так хочу. Ясно?

Он кивнул, и я продолжила:

– Испытаю удачу в конкурсе «Сверх» с постановкой на льду и после него вернусь в Нижний.

– После конкурса? Значит, только он тебя волнует?

– Я не решу уравнения Аллы. Если какой-то там великий Воеводин не смог, если Алла сама не знает, у нас нет шансов. Я поговорила со всеми про пикник. Ноль зацепок, Костя. Ноль. Обычный день, обычные шашлыки и тортик на дне рождения. Обычная беготня детей. И если все было так обычно… то почему сейчас такой дурдом?

Зажегся зеленый сигнал светофора, но машина Кости не трогалась, пока ему трижды не посигналили. Моргнув аварийкой, Костя надавил на газ.

– Я могу помочь тебе с музыкой для твоего танца на льду. Сделаю аранжировку для электроскрипки.

– Круто, – обрадовалась я, – хочу сделать танец под песню «Научи меня».

– Воронцовы входят в группу меценатов школы-пансионата Аллы. Значит, и на конкурс скинулись.

– Вот как? Значит, у Аллы и там тоже блат?

– Блат. Или сестла, – пошутил