Мы с Яной переглянулись, обе улыбнувшись.

– Алла, Костя – парень. И айтишник. Вряд ли он отличит айвори от… от, – придумывала я, что похоже на цвет слоновой кости.

– От нюда или экрю! – подсказала Яна.

– Вот-вот! Выбери сама, к тому же я читала про Оймякон, там в октябре минус тридцать. И снег. У вас точно будет много белого и…

– Блен-де-блана, льна и льда! – перечисляла Яна белые оттенки, поискав в интернете.

– Точно! Я за блин-де-банан! Такой гаммы точно ни у кого не будет.

– Спасибо, родная, – обняла меня Алла, – что бы я без тебя делала?

Алла ушла в свою комнату, а мы с Яной поднялись ко мне. Она обещала подсказать, что именно из разнообразия вещей в шкафу считается школьной формой.

И первое, что я увидела, было:

– Чулки? Это же школа, Яна.

– Это не чулки. Это гетры. Их носят для тепла, уюта и удобства.

Распахнув шкаф, Яна достала высокий чехол из непрозрачной темно-бордовой ткани. Я уставилась на него, как на цилиндр факира, из которого вот-вот рука фокусника вытянет кролика (главное, не радиоактивного).

Прострекотала молния, и возле меня на покрывало кровати опустилась одежда тех самых светло-телесных и темно-бежевых тонов.

– Юбка?! – уставилась я на клинья короткой юбочки. – А дизайн не Максим, случайно, рисовал? – пошутила я.

– Нет, Воронцова Алла, – ответила Яна на полном серьезе. – Воронцовы – главные меценаты пансиона. Вам с Аллой нет надобности проживать на территории, но многие ученики со всей страны живут в кампусах. Алла разработала много разных дизайнов: от купальников для команд по плаванию до фраков и жабо для верховой езды.

– Все, к чему прикасается Алла, превращается в искусство. Я в детстве наряжала картонных девочек в сменные платья на белых бумажках, пока Алла наряжала целый кампус студентов. Надеюсь, она не ткала им всем крапивью нить, а сделала заказ в ателье?

Яна задорно хихикнула, пряча лицо за экраном планшетки.

Через десять минут я рассматривала свое отражение в зеркале, пока Яна повязывала тонкую ленточку бантом на моих распущенных волосах, собирая прядки на макушке.

Мягкие синие гетры с узором и тонкой окантовкой черного, еле заметного кружева заканчивались на границе бежевой юбки. Яна настаивала, что рубашку следует заправить, а не оставлять навыпуск. Поверх выпуклых пуговиц (ну да, Алла обожала украшать такими свои повседневные наряды) Яна опустила кулончик на длинной цепочке.

– Он раскрывается, – подсказал она. – Для фотографий или просто для красоты. Это тебе в подарок от меня.

– Яна, ну что ты.

– Да он ничего не стоит, ты не думай.

– Он здоровский, спасибо, – рассматривала я кулон, отгоняя мысль, что главное – не вырезать для него фотки зигзагом.

– Готова? – протянула мне Яна удлиненный пиджак, который опускался ниже уровня юбки и был украшен овальным гербом с вышивкой трех красных колосков внутри.

Моя сова с письмом точно потерялась где-то среди улиц Нижнего Новгорода, ведь я могла представить себе что угодно, произнося в уме слово «школа», и последнее, о чем бы я подумала, играя в ассоциации, был «замок».

– А его тоже проектировала Алла? – уткнулась я носом в стекло машины, пока перед нами с Женей поднимался шлагбаум и пара собак быстро обнюхивала периметр «Ауди».

– Заметно, да! – весело ответил Женя.

Проверяя руками задник пиджака, не задрался ли он выше юбки и гетр, я шла рядом с Женей, пока он провожал меня к деревянным трибунам. Ну хоть стоять не придется.

– Здесь было старое поместье, – объяснял Женя. – Совсем старое и разрушенное. Когда Владислава Сергеевна пыталась устроить Аллу в школу, та заявила, что правильных школ не существует. Если она и будет учиться, то только в той, которую придумает сама. Где будут давать не только знания, но и развивать интуицию, логику, творчество, спортивные навыки.

– Типа Гарварда?

– Только обновленной версии. В духе Аллы, когда древнее соседствует с современным. Кроме библиотеки с оригиналами Эдгара Алана По «Тамерлан и другие стихотворения», Артюра Рембо «Сезон в аду» и «Географии» Птолемея, здесь есть класс роботехники и нанотехнологий. Детей учат программированию с первого класса, разумеется, если ученик сам того хочет. Уроки генетики, танцев, эмоциональное воспитание, авиамоделирование, скалолазание, гольф и верховая езда, пчеловодство. На ярмарке они свой домашний мед продают.

– Пчеловодство? Такой штуки в Гарварде точно нет.

– Вон там Алла, видишь? – проводил Женя меня до трибун. – После уроков заеду.

Я задрала голову, всматриваясь в деревянный частокол скамеек, аккуратно вплетенных между каскадов яблоневых садов. Старые деревья покрылись в начале осени наливными плодами, пока под ними собирались ученики, готовые приступить к впитыванию знаний – запретных и не очень.

Был ли особый символизм в том, что сады оказались именно яблоневыми? Я вспомнила, как Алла рассуждала про запретный плод знания, что вкусили люди, выбрав не Эдем, а опыт. Выращивая и холя свою оранжерею, Алла оставалась верна науке.

– Нет, Жень, не нужно заезжать за мной. Я на самокате в «Биб», потом на каток.

– На самокате? По трассе?

– Я переоденусь, – хлопнула я рукой по тугой сумке на длинном ремне, – никакая пчела мне под юбку не залетит!

– Кирочка! – обрадовалась Алла, подвигая коленки, чтобы я протиснулась мимо. – Рада, что ты не опоздала! Как тебе форма?

– Класс, – вытянула я большой палец вверх, – а брюки носить можно?

– Конечно.

– А дырявые? Эстетично такие потертые на коленях, как все мои джинсы?

– Кирочка, джинсы придумали матросы, а потом идея понравилась пастухам – удобно коров пасти. Ты же леди. И бант в волосах тебе очень идет.

– А… лента… ну да, пригодится стянуть самокатную цепь, если оборвется, – согласилась я.

Мимо нас с Аллой пробирались к свободным местам девушки и парни. Хохочущая троица подруг расцеловывала в щеки каждого встречного. Одна из девушек с длинными рыжими волосами, проходя мимо нас, грубо толкнула Аллу своими острыми коленками и стукнула ее по голове своей сумкой на длинном ремне.

Алла ойкнула, а я резко подорвалась со скамейки.

– Тощая корова еще не газель, – произнесла я, придумывая уже минимум два способа использования ленточки с волос для нанесения травм этой рыжей-бесстыжей.

– Она мне помешала, – огрела меня уничижающим взглядом рыжая. – И ты не стой на пути. Не путайся под ногами, поняла?

Рыжая с подругами удалились, метнув нам с Аллой в лица копну своих перетянутых ленточками прядей.

– Роксана Рогова, – услышала я голос парня слева. – Стерва класса. И секси класса! Я ненавижу ее и обожаю, – расплылся парень в слащавой улыбке. – Алла, ты в порядке? – поинтересовался он. – Жаль, нет с собой куска гадолиния – самого холодного камня, приложить бы к затылку.