– Я побегу, нужно работать.

До конца дня Максим в кафе больше не появился. Костя тоже не зашел, чтобы оплатить бензин. Я отвлекалась на работу, готовила кофе, заворачивала сосиски в тесте, протирала столики и выносила мусор. Коллеги стали со мной безумно приветливыми и милыми.

Уходя, Катя шепнула:

– Повезло тебе с парнем! Как в любовном романе!

– Он не мой парень… И у нас не роман, а какой-то триллер.

К восьми вечера наконец-то добралась на самокате до катка. Я не выходила на лед месяц, а моим мышцам казалось, что год. Посетителей было мало. Вставив наушники, я включила музыку, закрыла глаза и покатила вместе со всеми по кругу.

Играла любимая песня «Научи меня», под которую я импровизировала на струнах проводов в электричке, пока ехала в Лапино Град.

Расскажи мне о звездах, что

Их не счесть.

Я хочу знать конкретно,

Что там над облаками.

Я хочу просто видеть мир как он есть,

Без надежды и фальши своими словами.

Научи меня видеть свет в облаках,

Обнаженный, кристальный и невероятный…

Я сделала несколько простых упражнений: проехала пистолетиком, исполнила легкое вращение, потренировала развороты. Никогда раньше я не делала прыжки с вращением. В конце концов, я занималась хоккеем, а не танцульками.

Чувствуя пристальный взгляд себе в спину, я выдернула наушники, пытаясь обнаружить источник. И нашелся он довольно быстро, оказавшись оранжевой кляксой посреди белого полотна.

– Роксана… – выдохнула я, пока, разогнавшись, она приближалась, окатывая мои коньки при торможении волной рубленого льда.

– Пришла потренировать азы первогодок? Только не говори, что заявилась на конкурс с ледовой программой. Это мой конек! – согнула она ногу, поймав локтем согнутую коленку, и рассмеялась над собственным каламбуром. – Коровин заплатил за тебя взнос, – обтянутая в белое трико с рукавами и воздушную юбку, облокотилась она о борт. – Ты уж в своей кафешке получше тренируйся пихать сосиски внутрь булок. Когда не сможешь деньгами вернуть, придется натурой.

К счастью, способов нанести травму лезвием конька было в тысячу раз больше, чем апельсином или шелковой ленточкой.

Не зная о моих фантазиях, Роксана продолжила:

– Я планирую исполнить тройной аксель. И тройной тулуп. Ну а ты? – осматривала она меня с ног до головы. – Ты-то на что способна, когда рядом нет защитников, нет Макса или твоего ботаника Антона?

– Надеюсь, ни ты, ни я никогда об этом не узнаем.

– Тусуешься в доме Макса, и я видела его на парковке у кампуса, но, что бы ни придумал твой провинциальный мозг, он никогда не выберет такую, как ты.

Кажется, Роксана успела покататься голышом с Максом на той горке, а то и на нем самом.

– Вали в свой Задрипуйск, Журавлева. Ты не одна из нас. Алла хоть с приветом, но умная. А ты – залетная дикая птица, которую прикармливают с кормушки из жалости. Виталина, я готова! – дала Роксана отмашку тренеру.

Статная дама, в свою очередь, махнула накачанному ассистенту, что держал тренировочную «удочку», к которой аккуратно пристегнули ремнями поддержки Роксану. Она набрала скорость, подготовилась и прыгнула тройной аксель. Приземлилась плавно и четко, но лишь благодаря парню, что держал страховку.

– Она юный гений! – аплодировала Виталина, решив, видимо, что мы с Роксаной подружки.

– Без страховки ваш гений шлепнулась бы на левый бок. У нее крен конька в три градуса.

– Виталина! – звала тренера Рогова. – У меня крен конька! Что не так? А ты, провинциалка, принеси-ка нам лучше кофе, – хлопнула она пятитысячной купюрой о бортик передо мной. – Ты, кажется, официантка. Вот и будь ею.

Возле катка меня дожидался водитель Женя. Зная про кольца-маяки, я даже не стала спрашивать, как он меня нашел. Когда мы въезжали в ворота резиденции, я не сводила глаз с крыши Каземата.

– Костя, – позвала я, забравшись на крышу через лестницу в ванной.

– Я здесь, – ответил он.

Его лицо было подсвечено экраном тонкого ноутбука, на котором он работал. Голубые глаза горели неоновой окантовкой.

– Костя, скажи, я тебе кто?

– Глобально? Юридически? Никто.

– Вот именно, – захлопнула я крышку его ноутбука, – для тебя я никто. Перестань, пожалуйста, лезть ко мне и Максу.

– Ты про что?

– Про твою выходку на заправке. Ты все нам испортил!

– Не верь ему. Никому не верь, Кира.

Я злилась и ходила туда-обратно, переступая через его согнутые колени.

– Как меня все это бесит, Кость! Прошлое, тайны, ложь. Когда я с Максом – все уходит на второй план. С ним я… как будто обычная девушка, у которой скоро выпускной и вот-вот появится парень.

– Кира, я хочу сказать…

– «Будь осторожна», да? Это ты хочешь сказать? Спасибо, буду! Я все учебники про половое созревание и секс прочитала. Не переживай!

– Я не про эту осторожность. Максим… – вздохнул Костя, – ему никто не нужен. Никогда. Он всех только использует. Ты просто пока не поняла, зачем ты ему.

– Так не бывает. Всем кто-то нужен! Тебе трудно поверить, что я ему нравлюсь? Тебе же нравится Алла?

Костя отвернулся, отвечая пустоте и мраку, что уставились на него со стороны леса:

– Это другое. Ты романтизируешь любовь, ты еще слишком юная.

– А ты любовь серишь! От выражения «делать серой», как твоя фамилия! Хоть бы раз съездил с Аллой на примерку платья. Сделай вид, что тебя волнует цветовая гамма приглашений. Ты можешь просто ткнуть в любой цвет! Ну… кроме серого.

Хлопнув люком, я вернулась в спальню. Не раздеваясь, уснула в школьной форме и обуви поверх покрывала, накидав на голову подушек. Когда через секундочку зазвонил будильник, я вспомнила, почему так ненавижу учебу.

– Кира, проснись, – слышала я, как кто-то меня зовет из глубины одеял и пуха, в которых я закопалась.

– Янка, сколько времени?

– Семь утра. Тебе нужно в душ. Помыться, причесаться и поесть. Ты не ужинала и, кажется, спала всю ночь в обуви.

– Можно остаться дома?

От тренировки после долгого перерыва у меня ныло тело, а еще ныло в душе. Зря я наорала на Костю… а он зря лез не в свои дела. Наверное, я злилась на него за то, что он так долго молчал про свой день рождения на детской площадке и про то, что ничем мне не помог, кроме рассказов про свои ночные кошмары о шепоте серого призрака.

Один только Макс помог, когда покупатель издевался надо мной в кафетерии.

– Я тебе не мама, вот, – перевернула меня