Шрифт:
Закладка:
Женщина подкрасила губы.
Она прищурилась, вылезая с сиденья и выпрямляясь. Телосложение было крепкое, лицо и тело по форме напоминали грушу и выглядели на удивление гармонично. Брюки плотно облегали бедра, и Даника невольно подумала, что платье пошло бы ей больше.
И все же брюки заворожили. Она таких раньше не видела, разве что в каком-то журнале, куда ей изредка удавалось заглянуть. И, может, еще на фотографии Риты Хейворт, которую ей кто-то когда-то показывал, потому что они будто бы похожи. Но точно не у себя на ферме.
Данику восхищали не только брюки. Еще уложенные осветленные кудри под шляпкой, красная губная помада, очки в форме кошачьих глаз, синяя рубашка с пышным бантом-завязкой. Все это если и не было красивым, то отдавало экзотикой, было другим. Очень непрактичным.
Тут женщина заметила Данику на крыльце и помахала ей платком.
– Hello!
У нее был пронзительный голос.
Даника ничего не ответила, даже не пошевелилась.
С другой стороны из машины выходил мужчина. Лица его Даника разглядеть не успела, заметила только, что на нем была широкополая шляпа, а на плечи он накинул тонкий плащ, не вдевая руки в рукава. Мужчина сразу же увидел Мирко в дверях хлева и пошел с ним поздороваться. Даника видела, как Мирко одной рукой здоровается, а другой показывает на двери кухни. Она чувствовала, что женщина подошла к ней ближе, но сама не могла отвести глаз от мужчины. Было что-то такое в его движениях. Когда он наконец обернулся, она узнала своего старшего брата.
– Йован, – прошептала она сама себе. Сердце заколотилось. Она не хотела злиться, но не смогла сдержать себя.
– You must be Danica, the ginger sister… hi, hello![5]– сказала женщина. Она стояла у трехступенчатой лестницы. Даника нерешительно ей улыбнулась. Это жена Йована? Неужели Йован женился?
На такой?
– I’m Agathe, John’s wife[6], – объяснилась женщина, почти пропела. У нее был высокий голос. Даника не была уверена, что правильно разобрала все слова. Джон?
Йован как раз шел к ним.
– Эгги называет меня Джоном, – крикнул он. – Так меня зовут там… в Америке. Так проще.
Америка! Так он действительно уехал в Америку, как и болтал. Никто не знал, получилось ли у него добраться, ведь вестей от него не приходило.
Голос у него изменился. Он говорил по-заграничному. Но сухость осталась – и раньше он говорил так, будто у него во рту пересохло.
– Даника, как здорово тебя видеть! – Йован улыбнулся, подошел ближе к лестнице и уперся руками в пояс.
Женщина встала рядом и привычным движением сняла с него шляпу, чтобы опередить ветер. Муж обнял ее за талию крепкой рукой, отчего стало казаться, словно это она его удерживает на весу. Агата была чуть выше его. Так они и стояли друг с другом рядом, по-супружески, оба в брюках. У нее в руках его широкая шляпа, а на голове своя – крошечная.
Даника едва могла вздохнуть.
– Ну привет, Йован, – сказала она чужим голосом.
В следующую секунду порыв ветра подхватил шляпку женщины словно клочок бумажки. Агата отпустила Йована и убежала ловить свой головной убор. Выкрикнув что-то, она быстро вернулась к машине. Оттуда начала говорить и смеяться, хотя звучало это наигранно. Может, в Америке иначе смеются, подумалось Данике.
Она медленно спустилась по трем ступенькам навстречу брату.
Йован так и стоял в гравии перед лестницей, руки уперты в поясницу, корпус чуть наклонен вперед. Маленькие круглые глазки, как обычно, бегали и блестели. Всегда он смотрел на людей так, будто мысленно был в другом месте. На самом деле он просто последовал за мыслями, когда умчался в Америку.
Черные волосы поредели, уступив место продолговатой лысине. От ушей тянулись две полоски и сливались на затылке в тонкую черную завесу. Он, наверное, смазал их чем-то для сильного блеска и фиксации. Ни один волосок не поднимался с головы, когда налетал ветер. Кожа у него стала бледнее, а губы тоньше, но ярче. Длинный острый нос почти угрожающе торчал посреди лица. Он был красным. Казалось, что обгорел на солнце, пока остальное лицо пряталось в тени.
В нем было что-то птичье, в том, как он рассматривал сестру. Ей сразу вспомнились цапли у реки: Йован стоял как старая птица с черным клочком волос на голове и длинным острым клювом, которая в любой момент может броситься вперед и схватить добычу. Но прямые ноги и приподнятые плечи явно показывали, что он никуда не собирается. Словно пацифист с оружием.
Даника улыбнулась. В Йоване никогда не было ничего воинственного или злого, разве что нечто странное – что-то незрелое и профессорское одновременно. Он жил в своих мыслях, взращивал их, пока другие обрабатывали почву. Он всегда был изобретательным, умным старшим братом с красивыми карими глазами. Самый приятный из всех родственников. И самый странный.
Она ощущала бессилие от того, что не испытала большой радости при виде его. Он изменился – это уже не тот брат, которого она знала, любила и которым восхищалась. Не потому что он внешне стал выглядеть старше, а потому что предал. Она могла бы ожидать такого от Стефана – тот всегда думал только о себе, – но не от Йована. Он уже давно должен был вернуться домой и помогать на ферме, как обещал. В первую очередь из-за брата она сейчас пахала.
Даника все сильнее ощущала злость, которая текла по жилам и не желала покидать ее тело.
Чего он хотел? Какие мысли и планы скрывались за этим взглядом?
Теперь это ее ферма.
Она протянула руки и обхватила его за плечи, быстро обняла, едва дотронувшись. Йован никогда не любил нежностей. Ему бы все играться с очередным самодельным аппаратом. Точнее, с рисунком аппарата.
На мгновение Даника представила себе Йована в постели с американкой. Агата нависает огромной спелой грушей, а он лежит неподвижной доской и думает о чем-нибудь совершенно другом, спрятавшись за длиннющим носом. Она торопливо отогнала видение.
Вот женщина вышла из-за машины, тут же нависла над Даникой, схватила ее за плечи и с воодушевлением расцеловала в обе щеки.
Даника смущенно улыбнулась и постаралась не шевелить головой.
– Добрый день, добро пожаловать, – робко сказала она, испугавшись
