Шрифт:
Закладка:
После обеда Агата крепко спала в гостиной. Даника, вместо того чтобы увести Леона подальше, забрала его с собой к мельнику, а Мирко с Йованом разговорились.
Мирко стоял у верстака в амбаре и собирался чинить какие-то деревянные инструменты, делать это нужно было осторожно. Он подходил к делу размеренно, со всем тщанием. Ручки инструментов были отшлифованы и покрашены по всем правилам ремесла, так что казались новыми. Металл чистили, подкрашивали и выпрямляли при необходимости. Ни одна трещина или неровность не ускользала от взгляда Мирко. Он тихонько насвистывал во время работы, то и дело поглядывая в маленькое окошко на юг. Где-то там вдалеке петух кричал что-то своим курам.
Йован долго стоял неподвижно в дверях, наблюдал за Мирко, а потом дал о себе знать, пошевелившись.
Мирко тут же обернулся:
– Да?
– Не могу не сказать. Ты с умом подходишь к делу. – Йован подошел вплотную и принялся рассматривать инструменты. – И хорошо справляешься. Готов поспорить, руки у тебя из правильного места растут.
– Угу.
– Поверь, уж я в этом разбираюсь, – рассмеялся Йован. – Ты же с соседней фермы, верно?
Мирко кивнул.
– Кажется, я тебя помню. Ты тогда еще маленький был. Ты же младший в семье?
Мирко снова кивнул. Его не интересовали вопросы. С другой стороны, Йован ему нравился, возможно, потому что разительно отличался от Карла. Его забавная жена тоже была весьма привлекательной, хотя и совершенно не походила на Данику.
– Слушай, а ты школу-то закончил?
– Да, недавно.
Мирко был рад, что закончил школу, но боялся того, что от него теперь будут требовать родители. Они это еще толком не обсуждали. Хуже всего было то, что у него стало возникать ощущение беспокойства дома. Мама много кашляла, отец тоже изменился. Может, просто стал старше.
Мирко понимал, что скоро его попросят меньше помогать Данике и больше работать дома. Это разумное требование – рано или поздно вся ферма перейдет ему. Уразуметь это получалось с трудом. В любом случае он останется соседом Даники, будет поблизости. Но он-то хочет быть вместе с ней. И вместе с Леоном. Именно сейчас эти двое без него никак не справятся. Но родителям такое не объяснишь.
Он ожидал, что Йован скажет еще что-нибудь. Спросит, какие у него планы. Будет ли он учиться или унаследует родительскую ферму. Обычные вопросы. Но Йован молчал. Он смотрел на Мирко, и мысли его, казалось, были где-то далеко. Потом он внезапно выпрямился, похлопал Мирко по плечу и вышел из амбара.
Чуть позже Мирко услышал разговор снаружи. Подойдя к приоткрытой двери, выглянул. Даника стояла у дверей кухни, в правой руке ручка Леона. Он видел, сколько сил у нее уходит, чтобы удержать мальчика, пока она сама говорит с братом. Мирко подумал, не стоит ли предложить помочь, но решил не вмешиваться. Он вернулся к верстаку и начал прибираться. Было поздно, а ведь нужно еще успеть помочь отцу с теленком, как обещал.
Леон не хотел взбираться по ступеньками на кухню. Он бы лучше отловил кошку, спрятавшуюся за колонкой. Данике приходилось его тянуть. Она старалась, чтобы Йован не заметил, сколько усилий она прикладывает.
– Помочь тебе с ним? – все же спросил Йован.
– Нет, все хорошо, – ответила Даника с улыбкой. – Идем, солнышко.
И Леон пошел, слава богу. Проковылял на кухню и исчез в коридоре. Даника надеялась, что он найдет себе какое-нибудь мирное занятие. Раздался шум, и вскоре он вернулся с ее большой щеткой в руках, с которой она опять забыла счистить волосы. Как он забрался на полочку над туалетным столиком, она не представляла. Он сел на кухонный пол и принялся вытаскивать из щетки волоски.
– Смотри! – воскликнул он.
Даника смущенно улыбнулась, а Йован сделал вид, что ничего не замечает. Одна из кошек напряженно прокралась мимо Леона, вжимаясь в кухонный шкаф. Он не обратил внимания.
Они сели за кухонный стол, откуда Даника присматривала за сыном. Брату она заварила крепкий чай, а свой незаметно разбавила водкой.
Йован хотел больше узнать о судьбе семьи, хотя Да-ника видела, как ему больно об этом слушать. Он еще не привык к мысли, что родители мертвы. Упоминать о том, что его младшая сестра, скорее всего, проститутка, она не стала, вместо этого придерживаясь версии с рукоделием. Скорее, ради самой Таяны. По глазам Йована было видно, что он все понял. Стена рухнула. Они никогда еще не были так близки. Даника не могла оторвать взгляд от обилия красок в его темно-карих радужках.
О Стефане она могла рассказать только то, что он уехал вслед за братом. Говорил, что съездит на юг, за горы. А потом вернется и возьмет на себя ферму. Может, он все же пошел на войну, хотя и обещал обратное. Это было вполне возможно, учитывая спонтанность и безрассудную храбрость Стефана. В детстве он издевался над Даникой, но мог внезапно нежно обнять, когда этого меньше всего ждешь и меньше всего заслуживаешь. Данику всегда сбивало с толку, что она не знает, как он относится к ней на самом деле. Нежданные проявления любви беспокоили, потому что могли быть неискренними. И все же она скучала по объятиям Стефана. И по нему самому.
Война где-то там. Это не ее война. Она даже не знала, из-за чего воевали, и не понимала, зачем туда шли молодые мужчины. Чтобы убивать или быть убитыми? Мало им сражений в повседневной жизни, хотя бы в собственной душе? Гораздо храбрее и важнее было бы принять бой со своими внутренними демонами, думала Даника. Возможно, многих юношей притягивала война, потому что они сбегали от самих себя, прячась в пороховом дыму. По крайней мере Стефана, если он пошел этим путем. Эгоизм был его злейшим врагом.
Мысль о его гибели сильно отдавала в грудь, но Да-ника не знала, как и где именно это могло случиться. Ей, конечно, хотелось, чтобы он оказался тем мужчиной, которым всегда хотел быть: крепким, сильным, способным со всем справиться. Главой семьи. Но с другой стороны, если бы Стефан принял ферму, как тогда обещал, Дани-ка бы потерялась где-нибудь там, в открытом мире. Его предательство помогло ей сохранить связь с землей, в буквальном смысле, и за это она должна быть ему благодарна. Только ей бы хотелось иметь выбор.
Даника сказала Йовану, что она не рассчитывает когда-либо снова увидеть старшего брата, и тот сначала молча кивнул, а затем произнес:
