— Что не видел?

— Их так много. Такие молодые! За что⁈ — при этих словах она выронила пузырёк, продолжая рыдать.

Похоже, пока мы общались с Павловым, начали привозить ребят из ущелья. Насмотрелась, наверное, женщина на израненные тела, отсутствие конечностей, кровь, слёзы.

— Попробуйте успокоиться, — сказал я, добавив ей в воду несколько капель, и предложил выпить.

Дрожащими руками, она всё же взяла снадобье и залпом опустошила стакан.

— Вы кого-то ищете? — спросила она, успокоившись. — Все в операционном тройнике.

— Искал старшего лейтенанта Вещевую, но, похоже, она занята.

— Очень занята, молодой человек. Там все заняты, — снова заплакала медсестра. — Идите отдыхать. Она нескоро придёт ещё.

Ночью не спалось. Всё прокручивал моменты сегодняшних вылетов. Не успел я осознать то, что меня должны были как-то «отметить» в плохую сторону в эпизоде с посадкой и разрушением пневматика. Шумно работающий в нашей комнате БК-1500, который рычал и гудел, добавлял мне бодрости в эту лунную ночь.

Решил, что надо попробовать попасть к Ольге. Не знаю, что-то тянет меня к ней. Сексуальное ли влечение или же это желание побыть с человеком, который становится тебе небезразличным? Вот пойду сейчас и узнаю.

— Серый, ты по делу? — шепнул Марик, повернувшийся ко мне.

— По очень важному делу, — сказал я, накидывая на себя рубашку.

— Ты погоди, — остановил он меня у самой двери, протягивая ребристый пузырёк с жидкостью янтарного цвета. — Смотри, чего приобрёл недавно у местных лётчиков. С города мне привезли. «Айсберг» называется, — сказал Марк, показывая, что я могу воспользоваться этим парфюмом.

Запах оказался неплохим, но какое-то сомнение в его использовании присутствует. Если мне не изменяет память, вся арабская косметика, которую здесь можно достать с большим содержанием различных масел. А значит, пахнуть я буду хорошо и очень долго. Выйдя на улицу, я сделал пару шагов с крыльца. В такую ночь кто-то тоже не спал. Этот «кто-то» лежал в беседке на лавочке, и смотрел в мою сторону.

— И откуда, ребя, у тебя столько сил? — окликнул меня комполка Томин.

Командиру нужно лежать на ровных поверхностях. После катапультирования у него точно ломит во всех местах. А на наших прогнутых кроватях лежать было больно.

— После такого насыщенного дня ты в гости собрался, Родин? — ещё задал один вопрос Томин.

Не думаю, что он поверит в легенду о зубной боли или несварении желудка. Слишком приятно от меня пахло одеколоном.

— Я туда и назад, — решил я не юлить.

— Ну, хорошо, Сергей, — улыбнулся Томин и отклонил голову назад.

Ольгу я смог найти в смотровой. Правда, девочка без сил спала, сидя за столом. Она заполняла какие-то журналы, но силы её покинули. Надо её тихонько разбудить и расслабить.

Подойдя со спины, я медленно подлез руками под её халат в районе плеч.

— Серёжа, о твоих руках я уже давно мечтала, — сказал Оля, улыбаясь, когда я стал разминать ей плечи. — Правда, сегодня не очень хороший день.

— Хотел тебя поддержать. Справились? — спросил я, нежно массируя шею.

— Ага… — прошептала Оля, улыбаясь от моих прикосновений. — Справились, но… давай ты массируй пока.

От каждого прикосновения, мышцы Оли должны были расслабляться. Ей хочется дать сейчас тепло и спокойствие, чтобы она хоть немного, но отвлеклась от хирургических операций. Сначала нужно расслабить плечи, а затем и спину.

— Большинство моложе нас, Серёжа. Молодые, не прожившие и половины положенного, — шептала Оля, пока я массировал шею.

Лёгкие ласковые движения чередую с поглаживаниями. Оле это очень нравится, и она начинает слегка отзываться своим телом. Мои ладони продолжают скользить по плечам, лопаткам и вдоль позвоночника.

— Я… так… расслабилась, — прикрыла глаза Оля. — Но снова вижу перед собой того парня. Он лежит, не плачет, не стонет, хлопает своими глазками, словно младенец и… и повторяет, — убрала Вещевая мои руки и повернулась ко мне.

— Что повторяет? — спросил я, утерев ей слезу.

— Маме не говорите, что погиб, — всхлипнула Оля и бросилась мне на шею. — Он уже трясётся, шансов нет, доктор из… из последних сил уже пытается найти этот проклятый осколок.

Оля достала из кармана осколок чёрного цвета и положила его передо мной.

— И нашёл?

— Да, — шепнула Оля и расплакалась ещё сильнее. — А он уже умер. И даже глаза свои не закрыл. 19 лет ему было.

И в этот момент послышался очень знакомый свистящий звук. Прыжком я повалил Олю на пол, и в тот же момент меня накрыло стёклами от окна.

Потом ещё один взрыв, и ещё. Продолжая прижимать девушку к полу и накрывать её, глянул по сторонам. Настольная лампа, лежала на полу, но выполняла свою работу, освещая помещение. На десятой мине я перестал считать и потянул за собой Олю.

— Нет, я тут останусь, — сказала Оля и забилась в один из углов, нервно вздрагивая при каждом разрыве.

— Оля, надо уходить в землянку, которая за пропускником. Там глубоко…

— Я останусь здесь, — продолжала стоять на своём Вещевая.

— Да не тормози, Оля! — прикрикнул я на неё и попробовал поднять.

Ещё один взрыв недалеко от пропускника. В соседней комнате послышался звук бьющегося стекла.

— Пошли, тебе говорят! — снова прикрикнул я, но Оля только медленно повернула на меня голову.

— Я останусь здесь, — всё так же спокойно повторила она.

Ну не тащить же её! Я подвинул к Оле поближе стол и перевернул его столешницей к окну. Сняв матрас с кушетки, я сел на пол рядом с Вещевой и накрыл им нас двоих. Стены в это время продолжали дрожать при каждом разрыве. На улице криков неслышно. Да и сами разрывы становились всё реже.

Оля выглядела совсем отстранённой от происходящего. Будто включился защитный механизм, притупляющий чувство страха и паники.

Зато, Вещевая вынула из-за спины какую-то коробку и раскрыла её. По запаху мне показалось, что это какие-то конфеты.

— Будешь? — протянула она мне коробку. — Два дня их искала. Думала, что солдаты утащили.

— Чаю только не хватает, — сказал я и взял одну из сладостей.

Прошло ещё полчаса, и воцарилась полная тишина. С улицы послышались разговоры и восклицания об ущербе, нанесённом модулям.

— Серёжа, мне пора. Там раненных сейчас привезут… — сказала Оля, скидывая с себя матрас и пытаясь встать на ноги.

— Сядь и отдохни. Была бы нужна, тебя бы позвали, — перебил я её и присадил снова на пол.

— Сергей, у меня своя работа. Как и у тебя своя. Не мешай, — попыталась оттолкнуть меня Вещевая, но я упрямо стоял на своём. Ей нужно немного отдохнуть, а не бежать сломя голову в госпиталь.

— Оля, справятся без тебя. Возможно, всё обошлось, и раненых нет. Не нужно сразу думать о плохом. Поспи немного, — обнял я Олю, голова которой легла мне на плечо.

Немного замешкавшись, она всё же бросила затею с побегом от меня. Не прошло и десяти минут, как я почувствовал, что Оля уснула. А потом и вовсе положила голову на мои колени.

Не стал и я сопротивляться Морфею и тоже уснул.

И снился мне сон. Я стоял на корабле в оранжевом спасательном костюме ВМСК. Смотрел перед собой и не мог наглядеться на изгиб палубы. На самолёты, уходящие один за другим с двумя языками пламени и бесконечную гладь океана. И вновь меня начинает шатать во все стороны.

— Серый, подъём, — послышался мне голос Валеры, который стоял надо мной.

На улице ещё темно, а комнату освещает только фонарь в руках Гаврюка.

— Чего случилось? — широко зевая, спросил я.

— Мы на рассвете на задачу летим. Командир сказал, чтоб ты со мной на спарке пошёл. Пошли готовиться, — произнёс шёпотом Валера.

Глава 22

Кивнув Валере, я аккуратно переложил Вещевую на матрас и накрыл её курткой, лежащей неподалёку.

— Хорошо накрыл? А то… простудится, — поинтересовался Валера.

— Не замёрзнет, — ответил я и, поцеловав Олю, пошёл вслед за Валерой, который покачал головой несколько раз.

К нашему модулю шли молча, периодически обходя воронки от мин и разбитые стёкла. Было у меня ощущение, что Гаврюк хочет поговорить, да только не находит слов.

— Никто не пострадал? — спросил я.

— Неа. Гусько вообще не просыпался. Барсов немного понервничал, но не истерил. Мендель жаловался, что ему спать не дают. Короче, ничем этих русских не испугаешь, — ответил Валера. — А вы… ну чем занимались?

— Ничем. Конфеты ели, а потом уснули.

— Ну не хочешь, не говори. Вот прям тайна! — махнул рукой Гаврюк. — Будто никто не знает, что у вас шуры-муры с Вещевой.

— Так, я не вру. Серьёзно ели конфеты, — улыбнулся