«Ах», — сказал Карелла. «Сколько?»

«Это должен был быть скорее демонстрационный альбом. В отличие от альбома для распространения среди диск-жокеев и розничных магазинов.»

«Сколько на нём планировалось песен?»

«Мы планировали записать только на одну сторону.»

«Девять песен?»

«Восемь.»

«За плату в три тысячи долларов.»

«На долю „Урагана“ приходилось всего две.»

«Почему вы дали тысячу Чеддертону? Потому что он привёл к вам девушку?»

«Нет, он получал деньги за то, что писал песни и записывал их.»

«Что за песни?»

«Ну, калипсо, конечно. Это то, что Джордж писал и исполнял. Калипсо.»

«Что вдруг стало жизненно важным для звукозаписывающей индустрии, а?», — сказал Карелла.

Кейн улыбнулся: «Может, и не очень важно, но попробовать стоит. У мисс Хокинс было много информации, которую Джордж был готов вложить в песни.»

«Они собирались сотрудничать по этой теме, и всё?»

«Эта часть ещё не была проработана. Думаю, в намерения Джорджа входило лишь вынести ей мозг. Очевидно, у неё были сотни историй, которые она могла бы рассказать. Насколько я понимаю, она занимается этим только с апреля, но, видимо, на улицах очень быстро учатся.»

«Жаль, что она не научилась немного быстрее на улицах», — сказал Карелла.

«Мне очень жаль», — сказал Кейн. «Я не понимаю, о чём вы.»

«Я имею в виду, что вы собирались взять с неё три тысячи баксов за запись восьми песен, что при моём подсчёте составляет триста семьдесят пять баксов за песню, или на сто двадцать пять баксов больше, чем вы обычно берёте.»

«Джордж получал тысячу.»

«Понятно. Вы получали только свой обычный гонорар, верно?»

«Если вы хотите посмотреть на это с другой стороны.»

«Как бы вам хотелось взглянуть на это, мистер Кейн. Вы вместе вели эту девицу прямо в сад.»

«Она не была девственницей», — сказал Кейн, улыбаясь.

«Нет», — ответила Карелла, — «но обычно она брала плату за траханье.»

Улыбка исчезла с лица Кейна. «Уверен, у вас миллион дел», — сказал он.

«Я не хочу вас задерживать.»

«Приятно было познакомиться, мистер Кейн», — сказал Карелла и вышел из офиса. Он остановился у стола в приёмной и спросил у девушки, на какой машине ездит мистер Кейн. Девушка назвала ему год выпуска, марку и цвет, а затем спросила: «Ой, я что-то не так сделала?»

Карелла заверил её, что нет.

Выйдя на улицу под проливным дождём, он прочесал её из конца в конец, пока не нашёл машину, соответствующую описанию девушки. Из телефонной будки на углу он позвонил в службу связи и попросил проверить по компьютеру номерной знак. Через несколько минут он узнал, что машина зарегистрирована на мистера Гарри Кейна, проживающего в Риверхеде, и что она не была объявлена в угон.

Следующие десять минут Карелла шёл под дождем в поисках полицейского. Когда он нашёл его, то представился, а затем привёл его к месту, где автомобиль Кейна был незаконно припаркован на неправильной стороне улицы.

«Выпишите ему штраф», — сказал он.

Патрульный уставился на него. Дождь барабанил по непокрытой голове Кареллы, дождь пропитал его пальто, ботинки и брюки; в целом он был похож на утонувшую крысу. Патрульный продолжал смотреть на него. Наконец он пожал плечами, сказал: «Конечно» — и начал писать квитанцию. В правом углу он нацарапал время: 1:45.

Карелла вернулся в офис только в два тридцать пополудни, и в это время к лейтенанту пришёл репортёр из утренней городской газеты, который хотел узнать не об относительно малоизвестном певце калипсо, найденным мёртвым на территории 87-го участка в прошлую пятницу вечером, и даже не о ещё более малоизвестной проститутке, найденной мёртвой в Южном Мидтауне четыре с половиной часа спустя, а о серии ограблений ювелирных магазинов, которые, казалось, перепрыгнули разделительную линию, отделявшую грязный восемьдесят седьмой участок от шикарного соседнего участка на западе. Репортёр спрашивал лейтенанта Бирнса, считает ли он, что грабители, ограбившие магазин на Холл-авеню к западу от Монастырской дороги, — это те же самые воры, которые на протяжении многих месяцев устраивали хаос на территории восемьдесят седьмого участка. Бирнс отказывался признать любому репортёру на свете, что на его участке воры устраивают хаос, и, кроме того, он не считал шесть ограблений ювелирных магазинов хаосом, да и вообще не считал это проблемой. Как бы то ни было, он занимался репортёром до четверти третьего, когда Карелла вошёл в его кабинет, неся с собой коробку с голубой на зелёном фоне геральдической лилией. Накинув на голову платок, Карелла поднял крышку коробки.

«Ты должен перестать приносить мне цветы», — сказал Бирнс. «Мужики уже шепчутся.»

«Оставили возле квартиры Хардинга некоторое время назад», — сказал Карелла. «Он думает, что это что-то значит.»

«М-м-м», — сказал Бирнс.

«Так это или нет — не важно», — сказал Карелла. «Он чертовски напуган, и я думаю, что он прав. Кто бы ни пытался пристрелить его…»

«Может попробовать ещё раз», — сказал Бирнс и кивнул.

«Мы можем выделить туда патрульного?»

«Надолго ли?»

«По крайней мере, пока мы не возьмём Джоуи Писа.»

«Ты уже говорил с Мейером?»

«Да, и он сообщил мне о типе с именем Жозе Ла Паз. Я уже позвонил Гаучо, чтобы узнать о нём.»

«Как ты думаешь, сколько времени пройдёт, прежде чем мы выведем его на чистую воду?»

«Понятия не имею, Пит. Это может быть десять минут, а может быть десять дней.»

«Как долго ты хочешь прикрывать Хардинга?»

«Ты можешь дать мне неделю? Круглосуточно?»

«Я уточню это у капитана.»

«Не мог бы сделать, Пит? Я хочу отнести это в лабораторию. Сэм обещал мне отчёт к утру, если я смогу доставить это ему прямо сейчас.»

Оба мужчины посмотрели на часы. Бирнс снимал телефонную трубку, когда Карелла вышел из кабинета.

Капитану Фрику нравилось командовать всем восемьдесят седьмым участком, включая тех полицейских в штатском, которые обитали в комнате для детективов на втором этаже здания участка. К восемьдесят седьмому участку было приписано 186 патрульных, и вместе с шестнадцатью детективами наверху маленькая армия под командованием Фрика представляла собой грозный оплот против сил зла в этом городе. Сейчас Бирнс просил, чтобы три человека в форме были взяты с действительной службы в другом месте и круглосуточно находились у дверей чернокожего управляющего бизнесом (не то, чтобы его чернота имела значение), по одному человеку на каждые восемь часов, по три человека каждый день недели в течение следующей недели. Фрик не хотел брать на себя такую ответственность. Фрик считал, что на три человека меньше против сил зла — это на три человека больше на стороне сил зла. Он сказал Бирнсу, что свяжется с ним, и ровно в одну минуту третьего часа позвонил начальнику патрульной службы в штаб-квартиру в центре города на Хай-стрит и спросил, не может ли тот отпустить трёх патрульных в течение следующей недели для круглосуточного дежурства у чернокожего управляющего бизнесом, чей клиент стал жертвой убийства в прошлую пятницу вечером. Начальник штаба поинтересовался, какое отношение имеет чёрная