Шрифт:
Закладка:
Эрих попытался что-то сказать сидящей рядом мисс Конг, но язык снова не послушался; изо рта Краузе вырвался только невнятный клёкот.
Прибывающие в зал тем временем молча рассаживались на скамьях, всё так же не поднимая голов. Звук шёл только от шаркающих по полу ботинок и шелеста одежд. Было в этом действе что-то пугающее и завораживающее. Будто бы пришедшие люди собирались стать свидетелями публичной казни.
Эрих вдруг ощутил прилив захлестывающей нутро паники. Ему нестерпимо захотелось подхватиться и бежать отсюда куда глаза глядят. Он даже слабо дёрнулся, но мисс Лю немедленно положила ему руку на плечо, пресекая всякую попытку.
Эрих опять посмотрел в её бездонные глаза и смирился, отдавая свою судьбу этой азиатской девушке, словно провидению.
Тем временем «зрители» заняли свои места, и входные двери захлопнулись с отчётливым лязгом.
Краузе было тяжело смотреть на собрание: веки налились свинцом, а шея отказывалась держать голову прямо. Но всё же Эрих обрывками видел происходящее.
Откуда-то сбоку появился мистер Джок. На его плечах лежала такая же чёрная накидка, только капюшон был откинут назад. В руках адепт духовных практик держал небольшой поднос с серебряной ванночкой на нём.
По рядам прошёл лёгкий ропот.
Джок приблизился к круглому столу и поставил ванночку на столешницу перед Краузе с Лю. Эрих увидел, что внутри жидкость — тёмная, вязкая, непрозрачная.
Мистер Джок обернулся к собранию и поднял правую руку вверх. Всё стихло и замерло. Ни один звук не тревожил пространство. Постояв так секунд двадцать, Джок опустил руку, повернулся к столу и обмакнул два пальца в жидкость. А потом провёл этими пальцами себе по лицу, оставляя вертикальную красную линию, тянущуюся от лба, через нос до подбородка. Вторую линию он нарисовал поперёк — теперь на его лице красовался красный крест.
Потом он помог мисс Конг поднять на ноги Эриха, который уже полностью потерял способность к сопротивлению.
Мистер Джок снова обмакнул пальцы и прочертил такой же крест на лице Краузе. Прикосновение чужих пальцев к коже Эрих счёл максимально неприятным, но воспрепятствовать этому оказался не в состоянии. В его нос проник слабый запах жидкости, по которому, а также по консистенции и вязкости, Краузе профессионально определил, что его мажут свежей кровью.
После этого, поддерживая Эриха под руки, Джок и Лю, которая тоже начертила на лице крест, представили внештатного судмедэксперта собранию.
В рядах прошла короткая суета, и люди почти синхронно откинули капюшоны, открывая свои лица.
Это одновременное движение доконало Краузе окончательно. Мир перед глазами поплыл, верхние веки, залитые свинцом, упали на зрачки, голова свесилась набок, и Эрих окончательно сник в придерживаемых его за подмышки руках партнеров.
Глава 26
Трип
Амстердам, наши дни
Некоторое время Элис лежала на лавке смирно, с закрытыми глазами, и прислушивалась к своим ощущениям. Но никаких особых изменений после принятия лошадиной дозы «зи-зи» её организм пока не испытывал. Эля лишь слышала настороженное сопение Балабанова, который вынужденно торчал рядом и караулил.
«Ничего не получается!» — хотела сказать Элис и открыла глаза. Но!
Во-первых, язык её не послушался, а рот не открылся. Поэтому фразу она высказала только самой себе и мысленно. А во-вторых, хоть она и различала сейчас внутреннее убранство кладовки, тускло освещённой пыльным светильником, и застывшего подле Гансика, глаза её оставались закрытыми. Потому что на первом плане она видела свои веки изнутри!
Это было дико и противоестественно, но тем не менее — ставшие полупрозрачными, створки век продолжали прикрывать глазные яблоки, однако не мешали Элис видеть через них!
В следующее мгновение перспектива и вовсе раздвоилась. Будто на экран наложили два разных кадра. На одном Эля смотрела снизу вверх на торчащего верстой Балабанова, на другом же — видела его полубоком и с расстояния, будто её внутренний оператор снимал ещё и из верхнего угла каморки.
Эля попыталась пошевелиться, и частично это ей удалось. Она как бы присела, продолжая одновременно лежать навзничь на лавке, и оттолкнулась от пола! Стоящий рядом Балабанов поблёк и почти растворился, превратившись в неясный мираж, зато второй ракурс, напротив, обрёл более чёткие очертания. Перед взором Элис мелькнули какие-то серые перечёркнутые крест-накрест конструкции, пористые прямоугольные образования, а потом со всех сторон вдруг хлынул свет — девушка вынырнула в длинный, очень ярко освещённый лампами коридор. И сообразила, что находится на одном из этажей хозяйственного корпуса.
Удивительно, но она не чувствовала какого-то страха или дискомфорта. Больше всего неожиданное путешествие через перекрытия здания напоминало ей обычный сон. Причём такой сон, в котором ты понимаешь, что это не по-настоящему и волноваться не о чем: если что-то пойдёт не так, всегда можно усилием воли прервать сновидение и вернуться в обычный мир. Эля сделала несколько движений ладонями, будто туристка в море, решившая поплавать, и, загребая воздух, двинулась вперёд под самым потолком коридора. И такое движение вовсе её не пугало: с детства страшащаяся смотреть вниз с высоты, Эля довольно спокойно сейчас обозревала окрестности.
Без особого труда девушка проткнула внешнюю стену корпуса и, пролетев через открытое пространство, проникла в стационар. Далее её бреющий полёт принял некоторую осмысленность. Она протыкала стены палат и кабинетов и рассматривала их содержимое. Попался ей на пути и хирургический блок. Но в главной операционной лампы над пустым столом горели пока вполнакала, а какая-то медсестра деловито раскладывала специальные инструменты по кюветам. Видимо, плановые операции ещё не начались, что вселило в Элю некоторый оптимизм.
Осмотр первого этажа ничего не дал, поэтому Элис поднялась на второй.
И там почти сразу наткнулась взглядом на знакомый силуэт. Вначале она даже не поверила в свою удачу.
Младен сидел на кушетке, опираясь на подушку, которую он подложил под спину для удобства. Одет он был уже не в обычную стационарную пижаму, а в короткий бесформенный халат. В руках
