– Надеюсь, – тихо произнесла она. – Возможно, ты лучше разбираешься в женщинах, чем думаешь.

В голове Ричарда взлетела в воздух шляпа.

– Ну, может, не столько в женщинах, сколько в людях в целом, – продолжила Валери.

Шляпа упала в лужу, но Ричард не собирался сдаваться.

– Думаю, для Лионель полезно поработать с этими людьми, – начал он, но сразу же увидел, как в глазах Валери вспыхнул огонь, и поспешил продолжить: – Позволь закончить. Как я уже сказал, не думаю, что у нее сердце лежит к этому, не только к фильму, но и в целом к киноиндустрии, к этому миру, как мы уже сказали. Она шарахается от всего этого, даже от такой банальной штуки, как лимузин. У нее почти развилась аллергия на все это. Я снова заказал для нее воздушный шар на завтрашнее утро, кажется, он ей по нраву.

Валери с благодарностью улыбнулась:

– Спасибо. Я отправлюсь вместе с ней.

– Патрису Марнье можно доверять.

Ричард надеялся, что это правда. Он почти не знал этого парня.

Валери задумалась.

– Тем не менее, – твердо сказала она, – Лионель и правда в будущем может превратиться в мадам Дженнифер Дэвис, как та и сказала.

– О, теоретически – да. Кстати, не думаю, что Дженнифер хотела этим оскорбить.

Валери насмешливо фыркнула.

– Нет, правда, – не сдавался Ричард. – Мне кажется, это искреннее предостережение.

– Предостережение, которое прозвучало как оскорбление.

– Ну, может быть. Думаю, она переигрывает в каждой сцене, где появляется, как на камеру, так и за кадром. Но мне ее жаль. Тяжелая жизнь ее порядком потрепала.

– Так ты считаешь, это она срывает съемки? Эдакий костер из бывших любовников и мужчин, которые ею манипулировали?

– Я этого не говорил. Такое возможно, если Корбо был несчастным случаем или репетицией. И коль в костюме сделано какое-то приспособление… – Ричард пожал плечами. – Но Дженнифер говорит, что не была с Тернбуллом. И может, ее алиби с Жильбертином все-таки подтвердится.

При свечах он увидел, как заходили на лице Валери желваки, пока она обдумывала все это в своей обычной напряженной манере.

– Месть – не единственная причина для саботажа, – сказал Ричард в конце концов и принялся рыться в лабиринте своих знаний о кино в поисках примеров. – Местные жители сорвали съемки «Доктора Дулиттла» потому, что плотина, которую возвели киношники, портила их утиный пруд.

Валери покачала головой:

– Ну да, вряд ли. А, еще «Призрак под полуденным солнцем». Главную роль сыграл Питер Селлерс, ему ужасно не понравился сценарий, поэтому он в первый же день уволил продюсеров.

– А так вообще можно? – с недоумением спросила Валери.

– Нет, если только ты не Питер Селлерс, наверное.

Ричард заметил, что выражение лица Валери вдруг стало отсутствующим, словно на окне сомкнулись жалюзи.

– Ты не знаешь, кто такой Питер Селлерс, да? – разочарованно вздохнул он.

– А это имеет значение?

– Для меня – да. Он был инспектором Клузо. А еще… да ладно, неважно. В общем, он позвал друга, чтобы тот переписал сценарий. И видимо, вышло еще хуже, чем в оригинале. Вдобавок ко всему Питер Селлерс симулировал сердечный приступ, чтобы улизнуть на обед с принцессой Маргарет.

Валери не впечатлилась.

– Ричард, сейчас не время для шуток.

– А я не шучу! Все так и было. Он не хотел сниматься в фильме, поэтому принялся его портить. – Ричард медленно кивнул. – Но Рид Тернбулл не симулировал, сердечный приступ у него определенно случился.

– Однако кто-то, вероятно, ему с этим помог? – Валери распахнула глаза шире.

– Хочешь сказать: кто-то дал ему «Виагру», которая его убила?

– Он мог не знать, что принимает именно «Виагру».

Ричард поскреб подбородок.

– Что наш комиссар говорит о препаратах? Полагаю, он обыскал трейлер Рида Тернбулла?

– Да, – подавленно отозвалась Валери. – Все как должно быть. Флаконы и упаковки четко промаркированы, с количеством доз на день. И пузырек с «Виагрой», который не должен был там оказаться, но мы знаем, что Тернбулл был человеком тщеславным и, возможно, решил, что стоит рискнуть.

– Есть еще мысль, – протянул Ричард, обдумывая ее. – Допустим, он знал, насколько тяжело болен и то, как «Виагра» взаимодействует с другими лекарствами. С фильмом он закончил. Может, и всем остальным он уже был сыт по горло. И потому…

Ричард покачал головой, сам не веря в собственную теорию.

– И потому?.. – вполне серьезно спросила Валери.

– И потому он покончил с собой, чтобы обречь фильм на провал.

Некоторое время они просидели в тишине, пытаясь переварить эту мысль.

«А что же тогда со стариком Корбо?» – терзало Ричарда главное сомнение.

– Не думаю, что он был способен на это, – заключила Валери. – А если бы и поступил так, наверняка постарался бы повесить вину на кого-то другого. Даже если бы сам уже этого не увидел.

Ричард определенно видел в аргументе Валери логику.

– Полагаю, все в какой-то мере виноваты.

– Я думала, среди таблеток найдется больше улик! – всплеснула руками Валери.

Ричард хлопнул себя по лбу.

– Может, и найдется! – воскликнул он, раздосадованный тем, насколько медленно соображает. – Лапьер искал не там, где надо. Все лекарства Рида каждую неделю раскладывал Сэмюэл Фридман. Сомневаюсь, что Лапьер заглядывал в трейлер Сэмюэла.

Валери схватила его за локоть.

– О Ричард, это гениально!

Они опять немного посидели молча, почти измученные мозговым штурмом.

В свете стоящей на низком столике перед ними свечи мелькнула маленькая тень, и тут же раздалось неуверенное гортанное «куд-кудах».

– Оливия, – заговорил Ричард мягко, словно обеспокоенный родитель, обращающийся к ребенку, которому приснился кошмар. – Не спится? Что случилось?

Он осторожно поднял Оливию, посадил себе на колени и принялся ласково поглаживать по голове, и курица почти замурлыкала, как кошка.

– Этот мир и не для тебя тоже, правда, Ричард? – тепло улыбнулась Валери. – Мне нравится.

Глава двадцать первая

Ричард снял записку от Клер, приколотую к лацкану костюма, который висел у входа в его кинозал-спальню.

«Лучшее, что я смогла найти, – говорилось там. – Отправилась в Тур за новым. На случай, если будут еще смерти, о которых придется поведать мировой прессе».

Ричард улыбнулся неуклюжему, как обычно, чувству юмора Клер, и улыбка эта продержалась на его губах ровно до того момента, как он повнимательнее взглянул на костюм. Они выбрали его вместе несколько лет назад, сразу после переезда во Францию, когда их пригласили на свадьбу разведенных эмигрантов, первую из многих. Ричард не мог вспомнить, что это была за пара, – лишь то, что они с Клер просидели на свадьбе всего ничего, а супруги те прожили вместе немногим дольше. Этот костюм просто-напросто был не про Ричарда. Немного броский, немного скользкий. Но Ричард все равно его надел вместе с рубашкой в цветочек – тоже выбор Клер – и почувствовал себя не столько пресс-секретарем, сколько праздно шатающимся по круизному лайнеру повесой.

Он встал