В очередной раз я убедился в том, что бюрократия — это зло. И, к большому сожалению, зло не только неистребимое, но и жизненно необходимое. И при коммунизме мы вот так же будем стоять за печатью, а нам будут говорить: «У нас обед. Ах, время не обеденное? А вам лучше знать, да? Тогда на сегодня вообще прием закончен!» Самодурство начальства из Российской империи настолько органично перекочевало в советскую бытность вместе с многочисленными бумагами и согласованиями, что это выглядело мистически. Наверное, есть такой Бог бюрократии, родственник птицы феникс, — сколько его ни жги, он восстает из пепла еще более могучим и полным сил.

Как ни странно, вся эта беготня и суета наполняли меня какой-то спокойной уверенностью. Изгоняли тревогу, изводившую меня, когда я трясся по дороге сюда в электричке и в трамвае. И эта самая тревога опять вернулась, как только я вышел за порог административного здания. Будто выбрался из надежного сторожевого острога во чисто поле, по которому рассекают злые степняки.

Во мне все крепло ощущение, что за мной наблюдают. Иногда оно срабатывает у меня ложно, с запасом. Но сейчас я был уверен, что меня ведут. Притом с недобрыми намерениями.

Ну что, поиграем. Я углубился в московские переулочки. Притом в такие, где порой не увидишь ни одного прохожего, благо вокруг таковых было пруд пруди.

Зайдя в очередной купеческий переулок, я сбавил шаг, якобы глазея на номера приземистых одноэтажных домиков с обширными дворами. Вот сейчас и проявится топтун.

И тут же понял, что совершил ошибку. Надо было не играться, а сбрасывать хвост. За мной не просто следили. Меня преследовали. И у меня возникло совершенно четкое ощущение, что сейчас мне выстрелят в спину.

Я будто бы споткнулся. Выпрямился. Ненароком обернулся.

И тут же засек его, благо разделяли нас всего метров пятнадцать. Человек в черной рабочей куртке на миг замер. Правую руку он держал в кармане, там было что-то стреляющее, это факт. Оружие распространяет какую-то холодную энергию, и я ее чувствую даже на расстоянии.

Дистанция между нами была идеальной для стрельбы. Палить по мне будут, как в тире. В упор, конечно, надежнее, но и тут нормальный стрелок не промахнется.

Я внутренне весь подобрался в ожидании выстрела. И ведь деваться некуда. Своего оружия нет, так что даже ковбойской дуэли не получится. Можно, конечно, попрыгать зайцем, уходя от пуль. Да и придется прыгать в надежде найти укрытие. Не погибать же неподвижной мишенью. А уверенность, что сейчас по мне начнут стрелять, все крепла.

Так мы и простояли, замерев, несколько секунд.

Потом он вильнул в сторону, скрываясь за деревянными воротами во дворе вросшего в почву одноэтажного домика.

Догнать бы его сейчас. Выбить всю нужную информацию вместе с зубами. Но нельзя. Он меня просто пристрелит. Да даже если и скручу его, не факт, что он расскажет что-то важное.

Что мне бросилось в глаза — развязная походка незнакомца. Наверняка тот самый подручный Птицееда, который пристрелил несчастного дурака троцкиста. И уже следил однажды за мной.

И еще я был уверен, что только что, когда мы стояли друг напротив друга, этот гад ползучий выбирал из двух вариантов — убивать меня или нет. Решение было на его усмотрение. И по каким-то соображениям он выбрал второе.

В общем, с моей ликвидацией лишили повременить. Посмотрели на мою реакцию, на нервах поиграли и отпустили. Значит, пока не уверены в моей нелояльности. Но допускают ее.

В покое меня не оставят. Будут и дальше проверять. Как? Да способов тысяча. И один другого хуже…

Очень быстро убедился я в резонности своих опасений. Вот только это был не повод для радости. Уже на следующий день я получил новое эпистолярное шифрованное послание от Птицееда с новым заданием.

И тут у меня холодная испарина на лбу выступила. Ну вот это точно финишная ленточка! Мысли заметались, и как-то ничего путного не шло в голову…

Глава 29

Внедрение. Самый опасный момент в нем — испытание на крови. Притом его суть одна, что в уголовных бандах, что в контрреволюционных организациях. Тебе предлагают грохнуть, например, чекиста или милиционера. Откажешься — значит, они тебе ближе, чем твоя родная ватага. Следовательно, казачок засланный, не грех и порешить ненароком.

Проверка кровью — практика весьма распространенная. Даже Птицеед меня уже проверял таким образом — покушение на посла не что иное, как эта самая чертова проверка. Только по ее итогам ему ничего не было понятно. Вот и решил продолжить в том же направлении.

И вот тут начинаются варианты один другого хуже. Хорошо, когда удается обойтись инсценировкой, как с тем же послом Германии. Но иногда так не получается. И тогда что? Как это ни страшно звучит, порой приходится стрелять по своим. Вопрос только в том, кто эти свои. Одно дело, если это постовой милиционер — как это ни цинично звучит, но его просто спишут на боевые потери. Как недавно говорил куратор — агентурная разработка, как и искусство, требует жертв. И совсем другой коленкор, когда целью становится какая-нибудь большая шишка. Или очень большая. Тут придется поднимать лапки и сворачивать операцию, хватая тех, до кого дотянешься.

На сей раз объект был шишкой достаточной, чтоб завершать операцию. Притом немедленно!

В послании значилось: «Подготовить взрывное устройство для ликвидации Климента Ворошилова на его выступлении перед активом оборонной промышленности». Заодно были указаны характеристики устройства, а также тайника, куда его положить.

Откажешься или бракованное изделие притащишь — это как расписаться в принадлежности к ОГПУ. Передашь действующее взрывное устройство — твои же коллеги-чекисты тебя незамедлительно к стеночке поставят и даже разбираться сильно не станут. Расхлопают, как закоренелого террориста. И не объяснишь им, что у тебя разработка. И что ты какого-то там Птицееда ищешь, который тебе спать спокойно не дает.

На следующий день после получения послания я, многократно перепроверившись и удостоверившись, что хвоста нет, нырнул в ГУМ, где и встретился с куратором.

Тот, с усмешкой наблюдая мой взъерошенный и встревоженный вид, осведомился:

— За вами гнались?

— На сей раз нет, — ответил я. — Но скоро очень может…

— Ладно, не создавайте волну, поспешайте медленно, — с этими словами он разлил по стаканам чай — благо кипяток был готов заранее. Эх, русские традиции — с кем бы я ни встречался, с врагами, друзьями, праведниками или негодяями, что всегда остается