Я неохотно следую за ним, не желая устраивать сцену. Но мой взгляд устремляется к ощущению жжения, тому же самому, которое я чувствовала раньше. Как будто моя кровь вибрирует под моей кожей, согреваясь теплом, от которого моя кожа словно светится изнутри. Заставляя мое сердце биться немного быстрее. Когда мои глаза находят цель, это принц Дрейвен, который по-прежнему остается неподвижным. Я сохраняю нейтральное выражение лица, но все мое тело воспламеняется от этих глаз. Как лед. Они самого бледно-голубого цвета, который я когда-либо видела. Тусклое оранжевое сияние фонарей все еще не может скрыть лужи жидкого света. Острые алмазы вонзаются в меня с непроницаемой твердостью. Я слежу за его взглядом и понимаю, что он пристально смотрит на прикосновение руки моего отца к моей руке, не отводя взгляда. Примерно через три секунды после того, как он выпустил в него заостренные сосульки.

Я отвожу свои затуманенные глаза, пока мы продолжаем идти, пока я не чувствую, как более мягкая, нежная рука берет меня за другую руку.

— Я буду с ней, Мой король. Я прослежу, чтобы она благополучно добралась до своей комнаты.

Взгляд Коры тверд, когда она смотрит на моего отца, замечая напряжение в моем теле.

Он почти не обращает на нее внимания, когда ослабляет свою мертвую хватку и идет вперед.

— Обязательно сделай это, — требует он. Еще одна угроза, которую он прячет под своими словами, если мы не сделаем то, чего он хочет.

Я быстро поворачиваюсь лицом к Коре и кладу ладонь на ее руку. Без слов выражаю ей самую большую благодарность, на какую только способна. Она кивает, зная, как сильно я презираю своего отца.

— Пойдем, — мягко говорит она.

Я молчу, пока мы идем дальше, замечая, что Эйден уходит с моим и его отцом, даже не дожидаясь меня. Какое-то проявление партнерства и любви, то, как он с такой уверенностью объявил себя моим женихом, а затем бросил меня, не задумываясь. Если это какая-то игра, в которую он играет, я буду играть. Я уже среди многих; какая разница, добавлю ли я еще одну?

ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ

Эмма

Прошлой ночью меня направили в одну из лучших комнат, расположенных в крыле для гостей, а Кору отправили в комнату в крыле, предназначенном для прислуги. Комната, которую, я полагаю, она будет делить; в отличие от моей, которая огромна только для одного одинокого человека. Интересно, смогу ли я в любом случае провести сюда Кору? Здесь достаточно места, чтобы ей было удобно.

Я не смогла хорошенько рассмотреть замок, когда меня заводили в нутрь, но я знаю, что он огромен и простирается дальше, чем могут видеть мои глаза. Когда мне показали мою комнату, я лишь мельком увидела затемненные полы и замысловатые люстры. Свечи в светильниках горели, их пламя приветственно покачивалось.

Как только меня провели внутрь и оставили одну, я разделась догола, накинула свободную льняную рубашку и упала на кровать. Мои веки практически сами собой закрылись от того уровня истощения, которого я достигла. Я слишком устала, даже чтобы признать боль от голода, пронизывающие меня из-за того, что я плохо ела во время наших путешествий. К несчастью для меня, боль от голода так и не прошла и разбудила меня с удвоенной силой.

Тусклый свет, струящийся через прихожую от пола до потолка, придает комнате мрачный оттенок. Врывается прохладный ветерок, вызывая мурашки на моей коже. Сама комната выполнена из изогнутого камня, с аркой, которая ведет прямо наружу. Здесь нет ни дверей, ни окон, просто проем, который ведет в небольшую гостиную с видом на лес. Это самая высокая точка в замке, откуда открывается самый потрясающий вид. Зеленый плющ обвивает каменную арку, покрывая поверхность вдоль стены и комнату, перенося улицу внутрь. Пол из цельного черного камня с мягким серебристым ковриком возле кровати. На самой кровати, застеленной атласными простынями черного дерева и прозрачными занавесками в тон, которые свисают по бокам, могли бы поместиться пятеро таких как я.

Огромный контраст с комнатой, которую мой отец оформил для меня, которая выглядит так, будто у весны и любви родился ребенок.

Я ступаю по холодному полу и легко выхожу на открытый балкон. Моя комната находится высоко над деревьями, и ветер подхватывает подол моей рубашки, так что она развевается вокруг моих бедер. Мои волосы остались на месте из-за неряшливого пучка, который я собрала прошлой ночью. Лес передо мной простирается на многие мили. Море, должно быть, с другой стороны замка, где пришвартован корабль, но все, что мои глаза могут разглядеть, — это туман, окутывающий верхушки деревьев. Свежий древесный аромат смешивается с росой в утренние часы.

То, как тишина оседает в воздухе, опьяняющий аромат, который проникает глубоко в мою душу, и навязчиво величественный лес передо мной… Я чувствую, что меня тянет к нему. Тянет отправиться на разведку на улицу и постоять посреди сосен, чтобы мои ноги погрузились в почву и вдохнули чистоту природы.

Потратив несколько бесчисленных мгновений на то, чтобы насладиться покоем, я направляюсь к ванне, расположенной прямо перед открытой аркой. К счастью, эта комната расположена достаточно высоко и далеко, чтобы никто никогда не смог заглянуть внутрь. Я позволяю ванне наполниться, когда впервые в жизни понимаю, что чувствую себя отдохнувшей. Никакие кошмары меня не мучили, никакие призрачные руки не душили меня до самой смерти, просто… ничего. Я с опаской смотрю на потоки воды, падающие из крана на потолке, похожие на дождь в ненастный день.

С тех пор, как я чуть не утонула в ванне, я стала колебаться прямо перед тем, как принять ванну. Но мне просто нужно помнить, что тогда я заснула, позволив себе стать уязвимой. Засыпать сегодня не вариант; мне нужно привести себя в порядок и наполнить желудок, прежде чем я начну есть зелень на стенах.

Вскоре после этого Кора приходит в мою комнату с платьем в руках, готовая привести меня в презентабельный вид к завтраку, который, по ее словам, почти готов в главной столовой. Она выбрала темно-зеленое бархатное платье со свободными рукавами, высоким круглым вырезом и швом, который облегает платье до талии, демонстрируя мои изящные изгибы, определенные тренировками с Каем. Пара серебряных туфелек завершает наряд, выглядывая наружу только при ходьбе. Я расчесываю волосы, прежде чем она успевает до них добраться, и оставляю их распущенными естественными волнами. Я поворачиваюсь и вижу, что она в нескольких футах от меня,