– Бабс! Беги быстрее, зайчик. Кажется, ты набрал вес, – забеспокоилась она, пока маленькая собачка бежала к ней с мячиком в зубах.

Так вот почему меня заставили ждать? Чтобы мама могла поиграть со своими глупыми собаками? Я проигрывала четвероногим существам? Которые постоянно живут с ней?

Отойдя от окна, я повернулась к Рэнсому.

– Мне бы хотелось уйти прямо сейчас.

– Как и мне. – Он не отрывал глаз от экрана. – Но мы уже здесь, и я не собираюсь ехать сюда во второй раз. Далласские пробки ведут себя как сучки.

– Я тоже, когда не получаю своего. Я не желаю здесь находиться. – Я повысила голос, понимая, что звучу как адски капризная соплячка, какой Рэнсом меня и называл.

– Не повезло. – Он яростно печатал в своем ноутбуке. – Никого не волнует, чего ты хочешь.

Его слова врезались в меня, чуть ли не заставив упасть на колени. Рэнсом прав. Никому нет дела до того, чего я хочу. Так было, сколько я себя помню. И сегодняшний день стал ярким тому подтверждением.

Я бросилась к своему телохранителю и со всей силы ударила по крышке ноутбука, захлопнув его. Тот выскользнул из пальцев Рэнсома, но меня лишь удостоили взглядом «и-что-дальше?».

Наклонившись так, что наши лица оказались на одном уровне, я прорычала:

– Я сказала, что хочу уйти, и поскольку ты мой наемный помощник, человек, в чьи обязанности входит выполнение моих приказов, ты сейчас же возьмешь ключи и сделаешь то, что я скажу.

Я нанесла удар ниже пояса. Особенно после того, как Рэнсом открылся мне. Но что еще я могла поделать? Мне было так больно, так обидно, так тошно от отказа, что у меня не оставалось другого выхода, кроме как продемонстрировать силу, которой я обладала. Наш визит еще даже не состоялся, а я уже чувствовала себя незваным гостем. Черт знает, что ждало меня после встречи с родителями. Герой. Крейгом.

Боль переполняла так, что хотелось причинить ее кому-нибудь другому. Нацелившись на Рэнсома, я могла бы облегчить страдания. Или хотя бы отвлечься.

Он выдержал мой взгляд, не дрогнув ни единым мускулом. Рэнсом выглядел спокойным, собранным, но настороженным. Отчаяние просочилось из моей кожи. Он мог его учуять. Взгляд его потемнел.

Наши лица находились всего в нескольких дюймах друг от друга. Мою кожу покалывало от ощущений, которые я никогда раньше не испытывала. Я вдохнула аромат Рэнсома. И выдохнула тревогу.

– Будь послушным мальчиком и выполняй приказы, иначе у меня не останется другого выбора, кроме как сделать твою жизнь несчастной на протяжении следующих нескольких месяцев, – прошипела я.

Но он ничего не ответил. Будто давал мне возможность самой пережить истерику. Я ощущала себя ребенком, идиоткой, а главное – человеком, без которого вполне можно обойтись. Неважной. Второстепенной.

– Что ж, а вот и мы. Здравствуйте, здравствуйте. Прошу прощения за задержку, – со стороны двери, ведущей в холл, раздался низкий голос с южным акцентом. Я не обернулась, чтобы встретить взгляд отца.

– Милая? Все в порядке?

Мне потребовались все силы, чтобы сделать вдох, повернуться на кроссовках и изобразить на лице улыбку. Рэнсом остался сидеть позади меня. Ничто в его поведении не выдавало, что он встретил бывшего президента.

Отец был одет в брюки-сигары[18], темно-синий свитер и свои любимые тапочки. Его серебристо-русые волосы разделял боковой пробор. Он был безупречно выбрит и носил круглые винтажные очки для чтения, щеголяя расслабленной, почти дразнящей улыбкой.

– Привет, папа. – Я отодвинула образ мамы, играющей с собаками, в дальний уголок памяти.

У меня не оставалось выбора, кроме как любезничать с отцом. Ведь он меня финансировал.

– Милая, дорогая моя. – Он подошел, расцеловал меня в обе щеки и ласково сжал мои плечи. – Я волновался за тебя.

– И выбрал интересный способ показать это. – Я лучезарно улыбнулась.

Он проигнорировал колкость.

– Вижу, ты пополнила свою коллекцию татуировок с момента нашей последней встречи.

Два года назад у меня еще не было татуировки в виде точки с запятой на запястье (символизирующей, что моя история еще не закончилась), цветочного круга дзен на ключице (чтобы находить силы в самой себе) и облака на внутренней стороне руки (потому что, даже если реальность отвратительна, мои мечты всегда могут унести меня в захватывающие прекрасные места).

– Ох, знаешь, такое бывает, когда у тебя слишком много свободного времени. – Не знаю, проявляла ли я сарказм или же ругала себя.

– Не будь так строга к себе. – Отец похлопал меня по руке. – Нет ничего плохого в самовыражении.

Папа перевел взгляд голубых глаз с меня на Рэнсома и высвободился из наших объятий, повернувшись к нему.

– А вот и наш герой дня. МакАфи высоко о вас отзывался.

Рэнсом встал и засунул руки в передние карманы.

– Сэр.

– Мне жаль, что заставил вас ждать, – извинился отец, не сводя взгляда с моего телохранителя.

– Мне тоже.

Неужели Рэнсом только что утер нос бывшему президенту Соединенных Штатов? Даже я, плоть и кровь Энтони Торна, не смела выказывать недовольство его поведением.

– Уже освоились на новой должности? – Отец похлопал Рэнсома по плечу, посмеиваясь над угрюмым настроем моего защитника. Я невольно задалась вопросом, не стала ли невидимкой. Не попала ли в какой-то подростковый фантастический фильм и не нужно ли мне отыскать волшебное зелье, чтобы вернуть себе видимость. Я представила, как выпиваю его, и сначала, как в мультиках, появляются мои ноги, а потом все остальное тело. А затем раздаются коллективные крики восторга и облегчения моей семьи.

«Вот она!»

«Мы ее не потеряли!»

«Ох, милая, никогда больше нас не покидай!»

Тем временем в реальности Рэнсом процедил:

– Никаких проблем.

– Ее нелегко приручить, – произнес отец, словно я дикий енот.

– А мне нелегко перечить, – вежливо ответил Рэнсом.

Меня не удивило, что он не лишился дара речи в присутствии моего отца, но обязательно ли относиться к нему, как к кожному зуду?

– Прекрасно. Следуй за мной, Рэнсом. Нам нужно перекинуться парой слов. Милая, вернусь к тебе через минуту. Нам нужно многое обсудить, и я уверен, что у тебя есть ко мне вопросы.

Отец всегда говорил, что жизнь состоит из приоритетов. В данный момент он ясно дал понять, что предпочитает поговорить с человеком, которого нанял для того, чтобы он вправил мне мозги, чем выяснять, чем я занималась последние пару лет. Хотя, можем поспорить, ему и не нужно было спрашивать. Все написано на моей странице в «Инстаграм»[19] и в таблоидах.

Оставшись одна в большой комнате, я вернулась к окну, надеясь снова увидеть маму. Мне нравилось чувствовать восхитительную боль,