– Соплячка, – прервал он меня.

– Хм?

– Замолчи.

Через час «Форд Эксплорер» остановился возле белоснежного особняка в средиземноморском стиле. Ухоженный газон перед ним был подстрижен так ровно, будто ландшафтный дизайнер использовал линейку. Здесь же виднелись грандиозные фонтаны, эффектные колонны и прочие символы статуса, присущие богатой далласской семье.

Не успел Рэнсом заглушить мотор, как с моей стороны машины нас поприветствовал незнакомый мужчина в форме. Я опустила стекло.

На вид ему было около сорока лет, потное лицо с уже заметными морщинами.

– Извините, ребята, это частная собственность.

– Знаю. Я дочь тех, кому она принадлежит. – Я многозначительно вздернула брови, изобразив международный сигнал «отвали-с-пути».

Он даже не дрогнул. На самом деле его взгляд стал еще более подозрительным.

– Вы не Гера. – Обвинение в его тоне прорезало воздух, как лезвие.

– Нет, – согласилась я. – Я их младшая, Хэлли.

Мужчина, казалось, на мгновение растерялся. Наконец, он повернулся и прижал рацию ко рту. Последовал статический шум и ответ на его вопрос. Он начал вышагивать перед машиной. По коже пробежала холодная дрожь. Я так давно не навещала родных. И теперь чувствовала себя незваным гостем. На мгновение даже усомнилась в своем существовании. Действительно ли я дочь Энтони и Джулианны или они лишили меня прав наследования?

– Расслабься, – прохрипел Рэнсом. – Мы попадем внутрь, даже если мне придется переехать этого придурка.

Меня накрыло волной тепла. Странное чувство, словно у меня болел живот. За меня еще никто не заступался.

Наконец, мужчина снова подошел к машине. Я быстро выдохнула, приготовившись к худшему. Я не разговаривала с родителями после инцидента с соском.

– Припаркуйтесь в конце дороги и следуйте за мной. – Он выглядел мрачным и неприветливым.

Мы с Рэнсомом переглянулись. Он сделал, как было велено. Когда мы вышли из машины, я промурлыкала:

– Кажется, я наконец-то нашла человека, который может посоперничать с твоей индивидуальностью.

Охранник, который так и не удосужился представиться, провел нас через знакомое двухэтажное фойе с полом в черно-белую клетку с налетом мелодраматичности. Дом был огромным и пустым, стук наших ботинок удручающим эхом разносился по коридору. Горничные в синих отглаженных униформах спешили по коридору, не поднимая взгляда и сохраняя прямую осанку. Из одной гостиной доносились звуки игры на фортепиано. Мои родители часто приглашали одаренных детей из малообеспеченных семей на уроки фортепиано. Хороший пиар-ход, к тому же моя мама – поклонница классической музыки.

Благотворительные жесты моих родителей по отношению к детям всегда сбивали меня с толку. С одной стороны, несомненно, похвально жертвовать деньги обществу. С другой же, не лучше ли им начать с доброты к собственному ребенку?

Мужчина провел нас в комнату, которую родители называли гостевой приемной. Белое опрятное помещение с камином, выложенным светлым кирпичом, и коричневыми кожаными диванами. Все пространство занято семейными фотографиями мамы, папы и Геры. Изредка в кадре появлялись Крейг и собаки семьи Бабс и Бамбу. Ни на одной фотографии не было меня. В основном потому, что я не появлялась на всех тех мероприятиях, где делались снимки. На одном из праздников, где все-таки присутствовала – на лыжной прогулке, – я отказалась участвовать в съемке. Мне не хотелось доставлять родителям удовольствие думать, будто мы одна большая счастливая семья.

Ладони вспотели, я присела на одинокий табурет. Мне не нравилось сидеть на натуральной коже. Я молилась, чтобы Рэнсом не заметил, как я отстранилась от семейных реликвий, но не думаю, что подобное возможно. У него зоркий взгляд.

В комнату вошла ассистентка в черном роскошном костюме и на высоких каблуках. Дафна. Правая рука мамы.

– Привет, Хэлли. Здравствуй, Рэнсом. Как замечательно, что ты наконец-то решила почтить нас своим присутствием. – Ее нежный, но меткий взгляд был направлен на меня. – Мистер и миссис Торн очень рады вашему приезду, несмотря на то что их не предупредили заранее. – Она широко улыбнулась, на мгновение задержав взгляд на Рэнсоме, изучая его облик. – Разумеется, сейчас они заняты другими делами, но вскоре примут вас. Желаете что-нибудь выпить? – Ее алые губы растянулись в улыбке, а платиновые волосы были зачесаны назад. Я ненавидела тот факт, что на мне лохмотья. И еще больше ненавидела то, что мне здесь не во что переодеться. Оставить здесь какие-либо вещи было бы равносильно признанию, что этот дом тоже часть моей жизни.

– Мне кофе. Без сахара и молока. – Рэнсом встал и подошел к одному из окон, выходящих на пышный сад моей матери.

– Мне воды, – добавила я. – Из-под крана, пожалуйста.

– Твоя мама рассказала мне, что сохранение экологии стало твоей новой страстью. – Она улыбнулась. – Все лучше, чем дизайнерские сумочки, правда?

Меня потрясло, что мама хоть что-то обо мне помнит, а тем более обсуждает меня с кем-то из своих сотрудников. Жаль, что моя «внезапная» страсть к экологии началась в пятилетнем возрасте, когда я, оставшись без присмотра, посмотрела довольно мрачный документальный фильм о глобальном потеплении, от которого впала в уныние.

Прошло двадцать минут, прежде чем нам принесли напитки. Спустя еще десять Рэнсом достал свой ноутбук и начал работать в углу комнаты. Целый час мы просидели одни.

Таково мое наказание. За то, что не отвечала на их звонки. За отказ стать частью их семьи.

Час превратился в два.

К третьему часу я начала вышагивать, потеть и придумывать оправдания, чтобы скрыть смущение.

– Наверное, у них что-то срочное. Мне никогда не приходилось ждать так долго.

Рэнсом не обратил внимания на мои слова. Он продолжал работать на своем ноутбуке, подключив его к розетке. Вероятно, это к лучшему, поскольку его ответ, скорее всего, был бы таким: Как долго тебе обычно приходится ждать, чтобы увидеть их?

– Я думаю, может, нам стоит уйти и вернуться позже. Не хочу быть обузой. – Я тщетно пыталась разгладить складки на своих штанах.

– Ты и так обуза, – произнес он.

– Не для тебя, для них.

– Я уверен, что они разделяют мои чувства, – невозмутимо заявил Рэнсом.

– Лучше быть обузой, чем придурком. – Быстрым шагом я подошла к одному из окон, открыла его и выглянула наружу, чтобы отвлечься.

– Спорно, – донесся до меня его снисходительный голос с другого конца комнаты.

Что-то привлекло мое внимание в углу сада. Прямо за кустами красной юкки и шалфея. На одной из каменных скамеек сидела моя мама в одном из своих кашемировых свитеров и практичной юбке до щиколоток, неторопливо размахивая пусковой установкой для мячей и забрасывая их так далеко, как только могла. Бабс и Бамбу, два ее померанских шпица, возбужденно бежали к ней, хлопая розовыми