Шрифт:
Закладка:
Происходит это потому, что преподаватели, во-первых, не очень стремятся вникать в трудности учеников, а проблемы с усвоением материала при возможности решают насилием («два поставлю»), а с другой стороны, далеко не у всех преподавателей есть достаточная квалификация, чтобы разбираться в психолингвистических и нейрофизиологических процессах своих учеников, поэтому обычно вся тяжесть учебных процессов возлагается на плечи обучаемых под предлогам того, что «это же им надо»!
В итоге ученика, мозг которого, грубо говоря, пока созрел только для слова «мама», заставляют осваивать конструкцию в сослагательном наклонении с двумя придаточными в духе: «Мама помыла бы раму, если бы ее деспотичный начальник, который часто выходит за границы своих полномочий, не заставил бы ее до ночи сводить балансовые ведомости без выплаты сверхурочных».
У детей же все происходит иначе. Ребенок никогда не возьмет на себя больший языковой «вес», чем это позволяют ему сделать его мозговые структуры. Сколько бы мы не предлагали пятимесячному ребенку сказать «дядя» или «киса», он будет смотреть на нас как на идиотов. Когда его нервные сети дозреют до того, что он сможет сказать слово «мама» или «кошка», он обязательно их скажет, причем с максимальной увлеченностью. И он повторит это столько раз, что эти слова на всю жизнь станут частью его словаря и картины мира, и сформируют новые нервные структуры для легкого перехода к новым речевым операциям. Однако, если его мозг еще не созрел для построения более сложных фраз, типа «А у нас сегодня кошка родила вчера котят», ему никогда не придет в голову браться за это дело. Во всем потоке окружающей речи для него будут существовать только те слова, для которых созрел его мозг, все же остальные слова будут просто белым шумом, на который ему будет категорически наплевать, и ни одна сила в мире не заставит его сказать то, чего он сказать не может (в отличие от изучающих иностранный язык взрослых, которые, еще путаясь в окончаниях настоящего времени, уже вынуждены или сами пытаются разговаривать в прошедшем времени страдательного залога). В ребенке как бы стоит фильтр или «сито» с четко заданным размером ячеек, соответствующих физиологическим возможностям ребенка, которые отсеивает всю превышающую по сложности информацию, и выходить за границы своих возможностей он никогда не сможет и не станет.
Поэтому освоение родного языка происходит максимально органично. Ребенок чувствует, когда он точно созрел для следующего языкового шага, и делает его, опираясь на прочный фундамент своих навыков. И в результате наличия такой твердой опоры дальнейшее освоение языка идет со скоростью ракеты.
Подытожим. Дети, осваивающие родной язык, не считают себя идиотами, способны глубоко концентрироваться на восприятии информации, никогда не усложняют материал, постоянно тренируются произносить те слова, которые им нужны или хочется освоить и, естественно, делают все это вслух, а не молча. В результате они быстро формируют прочный языковой центр, состоящий из хорошо освоенных базовых слов и грамматики, которые вскоре превращается в полноценный язык. То есть, ребенок не совершает всех тех ошибок, о которых мы говорили выше.
Когда же иностранный язык учит взрослый, его учебный процесс, по большому счету, лишь из этих ошибок и состоит. Он пытается компенсировать незрелость мозга для выполнения иноязычных операций силой воли и самопринуждением, однако эти вещи никак не могут приблизить момент физиологической готовности мозга к новым для него речевым действиям. Не успев выработать простейшие навыки, он переходит к новым темам, постоянно пытаясь выйти за границы собственных физиологических возможностей и, естественно, выбиваясь при этом из сил. В результате взрослые бредут по материалу иностранного языка, как верблюд по болоту, утопая по колено при каждом шаге и нигде не находя для себя твердую точку опоры в виде хоть одного уверенного навыка. Поэтому все изучение часто растягивается на годы и заканчивается ничем.
В виду вышесказанного, главной задачей при составлении учебных курсов и материалов по иностранным языкам является такое распределение материала и обеспечение такого количества его повторений, которые естественным образом позволяли бы мозгу ученика созреть для выполнения последующих, более сложных, действий. При этом, при достаточной зрелости мозга, эти более сложные действия не будут ощущаться как чрезмерно сложные, и овладение ими пройдет естественно и органично.
Тем самым можно даже преодолеть частую неспособность взрослых жить «здесь и сейчас» и концентрироваться на изучаемом материале, так как при достаточном количестве повторений языковая информация способна запоминаться даже непроизвольно.
Христос однажды сказал ученикам: «Если не обратитесь и не будете как дети, не войдете в Царство Небесное». Этот совет нелишне помнить и при организации наших земных дел. Наша учеба вполне способна превратиться почти в настоящий ад. Не знаю, может ли она стать раем, но при правильной организации и здравом подходе она точно может приносить радость и удовлетворение. Но чтобы это произошло, нам всем стоит чаще смотреть на детей и брать с них пример. Если взрослые смогут стать во время обучения хотя бы немного детьми, выработать в себе детское любопытство и способность увлеченно поглощать информацию, которую они изучают (а не сидеть в телефоне или думать о рабочих и личных делах и проблемах), чувствовать радость от каждого удачно сделанного шага (вместо того чтобы страдать и комплексовать, что не можешь выучить все и сразу), это дополнительно только приблизит их к «детской» легкости освоения иностранного языка. Чего мы всем и желаем!
Послесловие
Ну а что же в итоге с «волшебной таблеткой» полиглотов для изучения языков? Есть ли она? И да, и нет.
В том виде, в котором мы все хотели бы ее получить – проглотил и сразу выучил – она, конечно же, не существует. Но те принципы, которые были описаны в этой книге, и которыми с успехом пользуются полиглоты, вполне могут произвести почти что «волшебный» эффект, особенно на фоне предыдущих и не вполне
