Шрифт:
Закладка:
Одри побежала еще быстрее — к церкви. На полпути ее догнал Бейтмен. Его руки уже не были скованы. Они вместе выбежали на парковку перед церковью. В то же время с холма спустились несколько машин. Синие огни пронзали темноту.
Где Колт?
— Колт!!!
Повсюду полицейские. Она разглядела Бранча. Увидела начальника полиции Браннигана.
Где же Колт? От страха она оцепенела. Что, если его застрелили? Она посмотрела вниз. От кучи мусора рядом с уличным фонарем поднимался дым.
— Ри!
Услышав его голос, она мигом разметала все оборонительные сооружения, которые возводила вокруг себя восемнадцать долгих лет. Она бросилась к нему, обхватила за шею и прижалась к нему так крепко, что он наверняка не мог дышать.
Он так же крепко обнимал ее.
— Ты цела?
— Да… сейчас цела. — Она отпрянула, оглядела его в свете проблесковых маячков. — Ты ранен?
— Нет, мэм, чего не могу сказать о том типе, который лежит на земле вон там.
Ее накрыла волна облегчения. Она снова обняла его. Они живы… Они оба живы!
Вдруг она замерла.
Вспомнила об останках в подвале.
Глава 18
Две недели спустя
Март наступил стремительно и неожиданно. Сильные ветра, предвещавшие наступление весны, вымели все тревоги. Окружной прокурор Марион Стил пришел к выводу, что Мэри-Джо Андерсон убила Джека Торрино, защищаясь. Правда, сокрытие трупа — совсем другое дело. Учитывая ее психическое состояние, прокурор решил не передавать дело в суд. Кроме того, окружной прокурор Стил постановил: поскольку Одри в то время была ребенком, она стала жертвой обстоятельств и не в ответе за действия и поступки, которые произошли в ту ночь. Дядю Филипа также освободили от обвинений: он понятия не имел о том, что в подвале здания зарыт труп.
К счастью, у Джека Торрино, чьи останки много лет пролежали в подвале под зданием редакции газеты, не осталось ни жены, ни детей. Одри часто гадала, есть ли у него близкие, которые все эти годы искали его, скучали по нему. Она запрещала себе думать о них. Сестра Торрино немного успокоила ее. Она сказала адвокату, что Джек ушел из семьи, бросив ее и брата, когда вступил в криминальный клан Чичеро.
Одри стояла на площадке второго этажа в здании редакции и смотрела вниз, в вестибюль. Дети из начальной школы заинтересованно слушали, как Брайан рассказывает им историю «Винчестер газетт». Она улыбнулась. Да, теперь здесь действительно ее место. Ей нужно было время, чтобы найти себя и примириться с прошлым. И все это ей удалось в последние несколько недель. Она улыбнулась, радуясь впервые за очень долгое время.
Зажужжал аппарат внутренней связи в ее кабинете, и Одри вернулась к столу.
— Мисс Андерсон, вас вызывают по первой линии.
— Спасибо, Таня!
Она сняла трубку.
— Одри Андерсон. — Она снова улыбнулась, садясь за письменный стол, который раньше принадлежал ее отцу.
— Одри! Да ты у нас крутая!
Рональд Уизнер, ее прежний босс из «Пост».
— Привет, Рон. Спасибо, что напечатал мой репортаж о Джеке Торрино и семье Чичеро. — В статье она предельно честно рассказала о том, какую роль сыграли они с матерью в кончине Джека Торрино. Настало время — давно настало время — до конца раскрыть тайну.
— Иначе никак! Луи-младший раскололся, и ты взяла эксклюзивное интервью! Часто ли такое случается?
— Я оказалась в нужном месте в нужное время, — ответила Одри и огляделась по сторонам.
Сейчас она впервые поняла, что поступила правильно, вернувшись полгода назад в родной городок. Да, она в нужном месте. И время тоже выбрала нужное. Она стала умнее и сильнее. Она посмотрела мир и написала сенсационные репортажи. Она многого добилась. Но все вело ее назад, домой. Чтобы похоронить прошлое… и быть рядом с мамой. Наконец-то она может расслабиться и просто жить.
— Хочу поздравить тебя и напомнить, что, если все же решишь вернуться в столицу, место всегда будет за тобой.
Одри поблагодарила бывшего босса за предложение. На прошлой неделе она уже получила много приглашений на работу. Так уж устроен мир. Один сенсационный репортаж способен обеспечить карьерный взлет — или отправить в отставку.
— Спасибо, Рон. Буду иметь это в виду. А пока я всем довольна здесь, дома.
Дома… Ей понравилось, как звучит последнее слово.
— Говорят, все крупные издательства в Нью-Йорке соревнуются за право напечатать твою книгу. Как ты ее назвала? «Старые кости»?
— Если я решу написать книгу, ты первый о ней узнаешь.
— Не откажусь от интервью.
Снова заверив его, что он все узнает первым, Одри нажала отбой. Посмотрела на множество букетов, которые доставили от бывших коллег и одного особенного человека. Она погладила лепестки розового тюльпана в букете, который стоял в стеклянной вазе посреди ее стола. Тюльпаны прислал Колт. В приложенной к букету карточке он напоминал, что обещанный ужин за ним.
Она собиралась позвонить и поблагодарить его еще вчера, когда принесли цветы, но не успела. Одри возила маму покататься, посмотреть, как распускаются листья на деревьях. День был чудесный. Мэри-Джо не была рассеянной и помнила, кто такая Одри. Она как будто снова стала собой. Они говорили о Торрино и о том, что все закончилось. Больше никто не похоронен в подвале. Одри объяснила маме: окружной прокурор пришел к выводу, что Мэри-Джо действовала из соображений самозащиты. Самое главное — мама ее поняла. Она кивнула и сказала, что ужасный кошмар наконец закончился.
Одри снова вышла на площадку и стала смотреть на детей внизу, в вестибюле. У нее засосало под ложечкой.
— Ри, давай не будем бежать впереди паровоза, — велела она себе.
Как будто судьба хотела напомнить ей, что один ребенок навсегда изменил ее жизнь: на глаза ей попался Ки Таннер. Он сидел на корточках рядом с какой-то девочкой и объяснял, что там, по другую сторону стеклянной перегородки. Видимо, рассказывал о печатных машинах, о том, как работает типография. Неделю назад один из друзей Ки, сев за руль пьяным, попал в аварию и сильно покалечился. И он, и его спутники остались живы, однако тот несчастный случай встряхнул сына Колта. Он извинился перед отцом и записался волонтером во все мыслимые программы при школе. Теперь он занимал время чем-то полезным и не стремился каждую свободную минуту ездить по вечеринкам.
Одри радовалась перемене. Колт хотел, чтобы его сын был здоров и счастлив. Да и кто на его месте не хотел
