Шрифт:
Закладка:
Бет встала и пошла назад к дому. Когда она поднялась по ступенькам, входная дверь перед ней распахнулась.
Бет вошла, и дверь со щелчком закрылась у нее за спиной.
Часть II
Глава 23
Декабрь 1977
БЕТ
Она пыталась убегать по ночам. Тайком, словно вор, выбиралась из дома, садилась в машину и объезжала спящий Клэр-Лейк. Но даже ночью ей не удавалось остаться незамеченной, когда ее большой «кадиллак» скользил по безмолвным улицам. После той ночи с детективом Блэком полиция почти всегда следила за ней, и во время ночных поездок Бет видела позади свет фар. Поэтому сдавалась и возвращалась домой.
Прошлой ночью ей удалось сбежать, и вернулась она почти в четыре утра. Напряжение убивало ее, и ослабить его мог только алкоголь. В два часа дня Бет лежала на диване, задернув шторы, с недопитой бутылкой вина, и рассеянно смотрела телевизор, когда зазвонил телефон. Она протянула руку к приставному столику и взяла трубку:
– Алло?
На том конце линии кто-то дышал в трубку. Еще слышался шум ветра и звук проезжающих машин, словно звонили из телефонной будки на обочине дороги.
Она сразу поняла, кто это. Знала, чей голос услышит, хотя не слышала его почти два года. Голос, который она искала. Голос, который ненавидела. Бет мгновенно протрезвела.
– Лили, – сказала она.
Голос в трубке был любимым и пугающим, чужим и знакомым, словно ее собственный.
– Они идут за тобой, – сказала Лили.
Полиция. Она имела в виду полицию.
– Прямо сейчас?
– Да.
– Откуда ты знаешь?
– Они думают, что умеют быть незаметными. – В ее голосе слышалось отвращение. – Честно. Я видела их с дороги.
Бет села. Если Лили говорит о дороге, значит, она недалеко от дома.
Нет, этого не может быть. Но она проехала мимо. Пока Бет сидела на этом диване, пила и ждала, Лили проехала мимо и нашла телефон-автомат. Сколько раз она это делала, несмотря на то, что Бет столько дней ее искала?
– Ты сука, – сказала Бет.
– Может быть, но я стою здесь, а тебя скоро арестуют. Все это твоя вина, Бет. Ты могла бы это остановить.
Бет уже не была пьяна. Ничуть. К горлу подкатила паника.
– Я этого не делала. Это ты.
– Только потому, что ты меня заставила. – Лили вздохнула в трубку телефона. – Я даже оставила записку. Ты читала?
Конечно читала. Записку опубликовали все газеты.
Я горькая или сладкая? Женщина может быть и той и другой.
Какая ты сегодня, спросила бы Мариана, когда они были маленькими девочками. Горькая или сладкая?
И девочкам приходилось выбирать. Лили всегда выбирала горькую, отчего Мариана смеялась и качала головой.
Бет говорила, что она сладкая. Но Мариана не смеялась. Только кивала и говорила: «Как мило».
– Что тебе надо? – Бет вслушивалась в ее дыхание на том конце провода.
– Я хочу знать, что ты будешь делать, – сказала Лили. – Сбежишь? Расколешься? Заговоришь?
– Я могу им все рассказать.
– Расскажешь, как могла это предотвратить? – спросила Лили. – Ты искала меня, правда? Ездила по улицам, искала. Очень жаль, что ты меня не нашла. Надо было лучше стараться.
Да. Бет это знала. Но тогда она была в панике и пьяна и по какой-то причине думала, что у нее больше времени. Теперь время закончилось.
Кажется, это хруст гравия и глухой рокот мотора? Или нескольких? Машин в Арлен-Хайтс мало, особенно в середине дня. Полиция приближается, время Бет вышло.
Голос Лили звучал отчетливо и неторопливо, словно она знала, что Бет послушается, даже если полиция совсем близко.
– Ты не сбежишь, Бет, – сказала она. – И не заговоришь.
– Я тебя ненавижу. – Горло Бет сжимали спазмы, глаза щипало от слез.
– Нет, – возразила Лили. – На самом деле нет.
Бет положила трубку. В горле саднило, ладони чесались от пота. Нужно позвонить Рэнсому.
Снаружи донесся звук еще одной приближающейся машины. Лили была лгуньей, но в этом случае сказала правду. Бет арестуют за убийство.
Все это твоя вина, Бет.
Ты не сбежишь. И не заговоришь.
И вдруг, как и на допросе в полиции, страх мгновенно сменился злостью. Холодной, успокаивающей яростью.
Бет поднялась наверх и переоделась. Надела темные джинсы с высокой талией и кремовую блузку в коричневый ромбик, свою любимую. Красная помада. Кольца в ушах. Появились новые звуки – тихие голоса у торца дома. Лили была права: это смешно. Неужели они думают, что она сбежит? Интересно, куда она может пойти?
Бет надела туфли на высоких каблуках и в качестве последнего штриха – просторный плащ, перетянув его поясом на талии. Потом взяла сумочку, подошла к окнам в гостиной и раздвинула шторы.
Снаружи были люди. Копы в форме застыли в напряженном ожидании. Увидев ее, они удивились.
Бет помахала им рукой.
Потом спокойно подошла к входной двери и открыла ее. На лужайке тоже были копы. Коричневый «понтиак» остановился в конце подъездной дорожки прямо за ее «кадиллаком». Патрульные машины стояли дальше по улице. Потихоньку собирались соседи, а пресса уже была на месте: два репортера и два фотографа, снимавшие Бет в дверях дома. Подъехал фургон, из него вышла женщина-репортер, а вслед за ней телеоператор. Увидев Бет, женщина побежала к ней по дорожке на своих высоких каблуках, бросив телеоператора с его тяжелым оборудованием.
Бет смотрела на этот хаос перед своим домом, чувствуя странное спокойствие. Интересно, подумала она, может, Лили снова проехала мимо, просто чтобы полюбоваться тем, что устроила? Безумие, но от Лили можно ждать чего угодно.
Дверцы коричневого «понтиака» открылись, из машины вышли детективы Блэк и Вашингтон. Оба в костюмах, оба с недовольным видом. Этот цирк был им ни к чему: кто-то слил информацию прессе. Глядя на их хмурые лица, на ярость в глазах Вашингтона, Бет чувствовала мрачное удовлетворение. Ради того, чтобы их позлить, можно потерпеть и фотографов.
Пока детективы шли к дому, у тротуара остановилась еще одна машина, из которой вышел Рэнсом – волосы растрепаны, галстук набок. Увидев Бет на крыльце, он ткнул в нее пальцем и крикнул:
– Ничего не говорите, Бет! Ни слова!
– Мисс Грир, – окликнула ее репортерша, рысцой догоняя детективов и оттесняя их в сторону. – Мисс Грир, вам есть что сказать в день вашего ареста за убийства, совершенные Леди Киллер?
– Убирайтесь! – прорычал детектив Вашингтон.
Репортерша отступила на шаг, но не ушла.
Бет сунула руки в карманы плаща, наблюдая. Рэнсом пошел к
