– Можно сказать и так. До самой своей смерти он называл Бет Грир шлюхой и убийцей.

Я заморгала. Эти слова не должны были меня удивлять, но все равно удивили.

– А дядя? Что он думал об этом деле?

– Дядя Майк, в честь которого меня назвали, в 1977 году упал с лестницы и перенес операцию на позвоночнике. Потом шесть месяцев провел на больничном и еще восемь занимался офисной работой. Поэтому он не принимал участия в активной фазе расследования. Это всегда его раздражало, потому что, когда в Клэр-Лейке случаются убийства, жители города пугаются и к расследованию привлекают все силы. Ему было обидно, что он не участвует в охоте на преступника. Он умер в прошлом году.

Я посмотрела на свой бокал. Лед в нем почти растаял.

– Твой дядя тоже считал Бет лживой шлюхой?

– Майк, в отличие от отца, старался выбирать выражения, но он тоже считал Бет Грир виновной. Полагал, что убийство сошло ей с рук. – Майкл нахмурил брови, вспоминая. – Он всегда говорил, что со стороны этого не понять, но Бет была непрошибаемой. Плевать хотела на жертв, на их смерть. Она даже не удивилась своему аресту. А во время следствия и суда она всегда говорила меньше, чем знала. Майк не сомневался, что, даже если Бет Грир никого не убивала, она точно знала, кто это сделал.

Я задумалась. Вспомнила, как Бет неожиданно явилась ко мне на работу, чтобы пригласить на обед, и даже не сомневалась, что я пойду с ней. Как она направляла разговор, обходя возможные ловушки. Ни разу не упомянула жертв Леди Киллер, словно они были ей совершенно безразличны.

– Интересная теория, – сказала я. – Иногда мне тоже не по себе, когда я с ней общаюсь. Но бессердечные люди, которым плевать на остальных, не станут покрывать чужие преступления. Они не станут спасать другого человека, рискуя получить смертный приговор. Не сходится.

– Согласен. Но дядя Майк не был дураком. И обладал интуицией копа. Как и Джошуа Блэк.

– Блэк не считает, что Бет – это Леди Киллер. Он сам мне сказал.

– Но он и не считает ее полностью невиновной. – Майкл улыбнулся. – Так что возвращаемся к тому, с чего начали. Снова и снова.

– Как успехи с реестром собственности на Линвуд-стрит? – спросила я.

Он сделал большой глоток пива.

– У тебя не бывает легких заданий, правда? Выяснить, что находилось в каждом здании на Линвуд-стрит в 1951 году, когда Мариане Грир было восемнадцать, и найти что-либо похожее на частную психиатрическую клинику – серьезный вызов даже для такого фаната.

Мои плечи опустились.

– Я зря трачу твое время? Прости. – У него есть другая работа, другие клиенты, а я заставляю его корпеть над этим делом из-за слов язвительной пожилой тетки. – Даже не знаю, зачем это мне. Я не коп, не журналист, не расследователь.

– Я читал «Книгу нераскрытых дел». – Майкл говорил тихо. – Ты писатель, Шей. Разве ты сама еще не поняла?

Я сглотнула. Мои щеки пылали. Я никогда не считала себя писателем – просто блогером с необычным хобби. Но Майкл не сомневается, что у меня получится. И детектив Блэк тоже. Может, единственный человек, которого нужно в этом убедить, – я сама?

– Хотя бы пришли мне счет.

Майкл покачал головой.

– Я уже говорил тебе, что шанс сорок лет спустя раскрыть дело Леди Киллер – для меня достаточная плата.

Он умолк, и на мгновение – всего лишь на мгновение – мне захотелось рассказать ему все. Майкл был со мной откровенен. Я могла бы рассказать ему о себе. О том, откуда у меня столько заморочек, которых он не понимает. О том, почему я боялась с ним встретиться. Почему я одна. Я могла признаться Майклу, что я – «девочка А».

Эй, привет, ты не замерзла?

Кровь во рту, когда тот мужчина меня ударил, мои руки, вцепившиеся в ручку автомобильной дверцы, когда я пыталась выпрыгнуть в снег.

Удар о заснеженный тротуар и сухой хруст под моими подошвами, когда я вскочила на ноги и побежала.

Облачка пара изо рта, когда я бежала и пряталась, уверенная, что мужчина объехал квартал, вышел из машины и ищет меня. Пронизывающий холод в садовом сарае, где я сидела не шевелясь, боясь выдать себя малейшим звуком.

Я могла все это рассказать Майклу, потому что это правда. И мы, наконец, встретились лицом к лицу. Но он красив, он меня понимает – по крайней мере отчасти, – и мы нащупываем кое-что новое. Нет, сейчас не время.

Я отдавала себе отчет, что могу говорить о любых жестоких убийствах, но только не о том, жертвой которого едва не стала сама. На самом деле я рассказываю об убийствах именно потому, что о том убийстве говорить не в состоянии.

Кроме того, Майкл тоже рассказал о себе не все. Все хранят свои секреты – до поры до времени.

Глава 22

Октябрь 2017

ШЕЙ

– Давайте обсудим улики, – сказала я, включив диктофон.

Была суббота, мы встретились в особняке Гриров. Бет расположилась на диване – в черной футболке, черных лосинах до щиколоток и с босыми ногами она выглядела гибкой и элегантной женщиной без возраста. Словно кинозвезда вроде Мерил Стрип милостиво согласилась на интервью.

– Зачем? – удивилась Бет. – Думаю, вы читали протоколы судебных заседаний.

– Читала, и не раз, – ответила я.

В доме было тихо – ни гудения труб, ни жужжания электроприборов, ни доносящегося с улицы лая собак. Слышалось только тиканье часов на стене. Более тихого места, чем этот дом, я еще не видела. Мои глаза продолжали следить за тенями в углах, уши ловили любой звук.

Возвращаться сюда мне не хотелось: было страшно. Но после нашего совместного обеда Бет не соглашалась встречаться со мной где-либо еще. Либо я прихожу, либо упускаю шанс поговорить с ней. Отказаться я не могла.

Но я успела как следует отдохнуть. Наконец-то я стала нормально спать – Уинстон Мурчилль завел привычку занимать половину кровати, и по ночам я чувствовала его тепло. Каждое утро я просыпалась и видела его бесстрастную мордочку – он трогал лапой мою щеку, требуя завтрак. Спать рядом с котом оказалось гораздо приятнее, чем рядом с мужем. Не знаю, что это обо мне говорит.

– Вы знаете, какие они предъявили улики, – сказала Бет.

– Их хватило для передачи дела в суд, – возразила я. – От этого не отмахнуться.

Бет пожала плечами.

Я взглянула на свои записи, хотя в этом не было необходимости. Я все знала наизусть.

– Почерковедческая экспертиза.