Шрифт:
Закладка:
Тимофей торжественно сложил руки на груди и чуть отклонился назад, будто приглашая Веронику самостоятельно ознакомиться с самым интересным. Она нахмурилась.
В левой половине экрана была открыта статья Википедии, посвященная маньяку Черненко, в правой – отснятый Андреем протокол допроса.
– Так получается, Сигнальщик – это он? – не могла понять Вероника. – Но…
– Хитрый парень, – усмехнулся Тимофей. – Убил семерых человек и залег на дно, ожидая, пока все утихнет. После чего вернулся – спустя примерно полгода. Полностью изменил почерк. Отказался от часов, начал закапывать трупы. Это занятно.
– Занятно? – Вероника вытаращилась на Тимофея. Поведение расчетливого и хладнокровного убийцы казалось ей каким угодно, только не «занятным».
– Ну, если бы я решил попробовать себя в роли убийцы, я бы действовал именно так, – невозмутимо кивнул Тимофей. – Несколько убийств в одном стиле, затем – перерыв и полная смена имиджа. Правда, я бы еще и менял место. Рано или поздно кто-то, конечно, заметил бы, что убийства начинаются там, куда я приезжаю, – и на этот случай я позаботился бы о том, чтобы найти подходящее объяснение… Но у Черненко, по всей видимости, не было возможности переехать.
– Ты этим ублюдком что – восхищаешься? – возмутилась Вероника.
– Почему бы и нет? – пожал плечами Тимофей. – Человек творит нечто новое, отказываясь почивать на лаврах, это вызывает уважение. Скольких ты можешь перечислить актеров, которые годами играют один и тот же образ? Музыкантов, которые год за годом исполняют одну и ту же музыку? Писателей, которые, кажется, пишут одну и ту же книгу, боясь потерять аудиторию, боясь, что не сумеют найти покупателя на что-то новое? А гражданин Черненко решился на то, чтобы резко изменить подход. Да, он проиграл, но сама попытка… Это ведь совершенно новый тип серийного убийцы, веха в криминалистике! Маньяк-психопат, который сумел очистить свою главную страсть от шелухи. Он научился рядить смерть в разные одежды…
– Так, я пошла. – Вероника встала. – Не желаю слушать этот бред. Тиша, тебе надо выспаться!
Тимофей странно улыбнулся.
– В тебе говорит мораль… Но, видишь ли, мораль – это искусственная надстройка над базовой психикой. Когда-то театр был аморален, и любой уважающий себя человек скорее бы умер, чем позволил затащить себя в подобное заведение. А сегодня театр – развлечение эстетов, элиты. Примерно то же происходит с убийствами. Да, человечество боится этого, но все же не на пустом месте возникли так называемые снаффы. Темная сторона привлекает, всегда привлекала и будет привлекать, такова наша натура. И разве не вызывают хотя бы подобие уважения те люди, жрецы смерти, которые сумели перейти границу и сделать то, на что девяносто пять процентов населения не отважатся никогда? Что ты скажешь о жанрах смерти?.. Убийца, работающий в жанре расчленения! Или удушения. Мы ищем не убийцу, а творца, вот в чем штука! Убийство в рамках самозащиты или из ревности – это как случайный мазок кистью по холсту, ничего особенного, пачкотня. А серийные убийцы – настоящие художники. Они создают полотна, занимающие места в вечности, взять хотя бы Джека Потрошителя.
Вероника стояла, держась за ручку двери, и не могла ее повернуть. Во-первых, она никогда не слышала от Тимофея столько слов разом. Во-вторых, от этих слов ее бросило в дрожь.
И тут вдруг раздался тихий смех. Вероника подумала, что сейчас, кажется, заорет. Во все глаза уставилась на Тимофея.
Выглядела, наверное, слишком испуганной – он даже привстал. Потрепал ее по руке, бросил:
– Да расслабься ты. Я шучу.
– Что делаешь? – сглотнув, переспросила Вероника.
– Шу-чу. Ты постоянно шутишь, это ведь нормально?
Вероника заставила себя мысленно досчитать до десяти, чтобы не выложить Тимофею все, что думает о его чувстве юмора. А пока занималась математикой, Тимофей вернулся к расследованию.
– Черненко взяли, основываясь на показаниях выжившей девушки, – заговорил он уже совсем другим тоном. – И вот что интересно: изначально дело вел некий следователь Игнатов. Но, видимо, не достиг успеха, и дело передали другому следователю, Фомину. Этому повезло больше: буквально через несколько дней девушка прибежала давать показания.
– Хм. – Вероника опять подошла к кровати, но садиться не спешила. – И… что?
– Черненко арестован, допрошен, – продолжил Тимофей. – На первом же допросе раскололся, указал, где закапывал тела. Всех жертв обнаружили. Признался в убийствах трех девушек, которые изначально к нему не были привязаны: тела находили в разных местах, и убиты они были по-разному. А дальше у нас идет перерыв в несколько дней, после чего – серия новых допросов, в которых, строго говоря, не было никакой необходимости. Однако в результате Черненко признается в убийствах Сигнальщика. Во всех семи. Неслыханная удача для следователя Фомина! Победа. Триумф. Повышение.
– Постой. – Вероника потрясла головой. – Но… Но это ведь бред?
– Полнейший, – подтвердил Тимофей. – Когда Сигнальщик совершил первое убийство, Черненко вообще не было в Смоленске. Он демобилизовался из армии, но до дома доехать не успел. Далеко служил, на Сахалине, почти две недели добирался. А дело слепили на скорую руку и даже проверить это поленились. Из части убыл? Убыл. Все.
– Зачем же этот Черненко признался?
– Полагаю, два варианта. Первый: из тщеславия. Серийные убийцы обычно страдают манией величия, вернее, наслаждаются ею. Но судя по тому, что я читаю про Черненко в Википедии и в протоколах первого допроса, он так высоко не метил, с его стороны это была просто извращенная месть бросившей его девушке. Так что этот вариант мы отметаем. Остается второй вариант. И в его свете понятно, почему наш старый следователь так неохотно говорит о том деле и почему пойманный убийца так быстро скончался в местах лишения свободы. Простая бюрократия, одним выстрелом убили двух зайцев.
Вероника поежилась.
Нет, она не считала мир радугой с пляшущими на ней единорогами. И все же… Вчера она сидела за одним столом с человеком, который хладнокровно повесил на подвернувшегося убийцу нераскрытые дела. И, скорее всего, поспособствовал его смерти. Как он усмехнулся по телефону, сказав, что Черненко умер от туберкулеза…
– То есть настоящий Сигнальщик остался на свободе, – пробормотала Вероника.
– Фактически – да, – кивнул Тимофей. – По бумагам – нет. Когда твои зарплата и должность зависят от бумаг, таблица прерогатив искажается.
– А что, если не только зарплата и должность? – Вероника снова присела рядом с Тимофеем. – Что если от этого зависела… его свобода? А то и вообще – жизнь?
Такие моменты в их практике
