Потом, сбросив вызов, задумчиво спросил:

– Кажется, так правильно?.. Прошу прощения, но это все, что я могу для вас сделать. Я догадался только час назад.

Мертвая девушка ничего не сказала. Она еще меньше Тимофея знала о том, как полагается среднестатистическим людям сообщать о найденных жертвах убийства.

* * *

Пальцы впились в древесную кору.

Кто этот парень?..

Чувство, которое, как он думал, ему давно недоступно, нахлынуло и затопило разум. Это был страх. Леденящий, потусторонний страх.

Парень пришел сюда целенаправленно, зная, куда. Зная, что ́увидит. Был готов. Взял перчатки. И вызвал полицию лишь тогда, когда закончил вынюхивать.

Такого не могло быть просто потому, что такого не могло быть никогда. Это он, он был проводником иррационального в мир! Он наводил страх на город! Он убивал! А этот парень просто пришел и осмотрел труп. С таким же выражением лица, с каким бродил в тот день по парку.

«Я на крючке…»

И это чувство было реальным – как будто огромный крюк вонзается под ребра, тянет вверх, заставляя беззвучно разевать рот, хватать воздух…

Вчера те две девицы, сегодня – этот парень. Вокруг него затягиваются невидимые узлы. И рука сама тянется за пазуху, к ножу…

Надо решить эту проблему. Прямо сейчас, раз и навсегда. Пусть это будет отклонение от плана. Он ничем не рискует. Менты приедут не раньше, чем минут через десять…

Повторно сработал будильник. Он вздрогнул от неожиданности. А парень как будто резанул взглядом по деревьям, заставив его замереть, затаить дыхание.

Нет… Даже если подойти, изображая такого же раннего пешехода, этот парень не подпустит его близко. А в забеге наперегонки наверняка опередит.

Пальцы поглаживали рукоять ножа.

«Я взял с собой нож. Зачем?!»

Что хуже всего – он не помнил, как его взял. Сделал это машинально. Видимо, предчувствуя угрозу после вчерашнего.

Все разладилось. Все выходит из-под контроля. И вместо того, чтобы насладиться чужим страхом, он пропитался собственным.

Шаг назад, еще один. Беззвучно, тихо. Пока еще это место признаёт его и хранит. Пока еще…

«Успею ли я закончить?..»

Вопрос повис без ответа. Он стиснул зубы и, отдалившись на безопасное расстояние, повернулся. Зашагал быстрее, оставляя позади то, чего боялся и не понимал.

Времени осталось слишком мало. Нужно приготовить все для заключительного этапа. Возможно, остальные придется пропустить. Если этот парень или его девица еще хотя бы раз мелькнут на горизонте, больше цифр в конвертах не будет.

Только последний удар, красивый и неожиданный.

* * *

Денис очнулся от тревожного забытья, которое не мог назвать сном при всем желании. До самого утра то ворочался с открытыми глазами, то как будто отключался, и тогда ему казалось, что вновь стоит над прикованным наручниками к батарее следователем. Стоит и бормочет все те же слова. Обвиняя, упрашивая признаться.

«Скажи, что это ты – убийца. Сними с меня это бремя, позволь мне перешагнуть через тебя и жить дальше, умоляю!»

Разумеется, Денис говорил не так, но смысл… Наверное, даже Фомин понимал, что смысл – именно такой. Денис явился ему в блеске силы и величия, но скрыть роковую брешь в своей безупречной защите не смог. И теперь казалось, что это не он держит Фомина в плену, в заброшенном цеху за городом. Нет, это Фомин оттуда крепко схватил Дениса за горло и душит, душит, как душил все эти годы, только теперь давит сильнее. Знает, что финал близок, чует кровь. Больной сукин сын…

В очередном видении, что пришло уже под утро, Фомин освободился от наручников. Встал, выпрямился во весь рост и с насмешкой уставился на Дениса.

«Думал, что стал взрослым, да? Стал хозяином жизни? Не-ет, мальчик. Ты – сопляк. Это мы были взрослыми, последними из взрослых людей. А после нас землю наследуют перепуганные детишки, притворяющиеся, будто что-то понимают. Но тебе повезло. Я еще жив и успею выпороть тебя, как полагается. Сделаю то, чего твой папа не успел».

Под хриплый смех Фомина Денис проснулся.

Он сидел в постели и тяжело дышал. Тело было липким от пота, голова – чугунной, как с похмелья. А еще – это давно забытое ощущение, как будто во рту кошки нассали. Утренний привет от вчерашнего курева.

Лена спала рядом, она даже не шелохнулась. Лежала на животе, повернув голову к стенке. Как мертвая…

Денис в тревоге наклонился к ней и долго прислушивался, пока не различил легкое дыхание. Все нормально… Будить супругу он не решился. Хватило и ночного разговора.

Денису и раньше случалось приходить поздно – в последние годы, правда, все реже. Но он всегда старался предупреждать жену о том, что задерживается. Свою семью любил, их покой оберегал. А вчера было не до предупреждений. О том, что не позвонил домой, Денис вспомнил только у подъезда – когда проверил телефон и увидел четыре пропущенных вызова и десяток встревоженных сообщений.

Как люди, никогда не бравшие потребительских кредитов, не могут понять, почему им отказывают в ипотеке, так и Денис недоумевал, почему этого позднего возвращения ему не могут просто извинить. Почему Лена не желает удовлетвориться вскользь брошенной фразой: «Дела, работа…» Почему разговор шепотом в кухне, чтобы не разбудить дочь, которой утром в школу, превратился в скандал на повышенных тонах?

Кредит доверия – это как мышца, которую нужно тренировать. А ты встал с дивана и пытаешься поднять стокилограммовую штангу…

Денис вышел из спальни, беззвучно прикрыв за собой дверь. Душ он всегда принимал с вечера, однако после той лихорадки, в которой метался всю ночь, постоять под струями воды было просто необходимо.

Дверь в ванную оказалась запертой, изнутри доносился шум воды. Настя.

Денис сходил в туалет, потом пошел в кухню и включил чайник. Бросил взгляд на часы. Половина восьмого. Нужно ехать в офис и работать как обычно, не привлекая внимания и не вызывая подозрений. Он всегда приезжал на место без двадцати девять. Редко – раньше, и почти никогда – позже. Так должно быть и сегодня.

А ночью – снова «загородная прогулка». После того, что пришлось вынести…

Проклятый Фомин! Даже сидя на привязи, как собака, он умудряется уничтожать мою жизнь!

Денис глухо зарычал сквозь стиснутые зубы.

Щелчок закипевшего чайника и щелчок замка двери ванной комнаты раздались одновременно. Черт… Пойти в душ – вода остынет. Выпить кофе, а потом в душ… А время?

Время сжалось, исказилось, перекрутилось. Все стало иным,