– Мне, как минимум.

– Ах, Аннетта! Раскладывай пасьянс. – Луи встал и направился на кухню, потому что понимал, что дальнейшая беседа с Аннеттой может плохо закончиться.

В гостиной стало тихо, только в камине трещало полено.

– Мам, я хочу спать, ляжешь со мной?

– Конечно, Софи!

– Я хочу проснуться, пусть это будет сон, просто сон, я проснусь в своей кровати, будет светить солнце, ты готовишь завтрак на кухни, Аннетта прыгает по мне утром, отец с букетом полевых цветов. Хочу, чтобы это всё, всё, что происходит сейчас, был просто сон.

– Засыпай Софи.

Дом уснул, предался морфею, лишь на крыше скрипел флигель, в виде причудливого человечка. Ветер завывал на чердаке, но он и не думал нарушать чей–то сон. На утро все пытались делать вид, что ничего не произошло, Луи не стал рассказывать Лизи о ночном разговоре с Аннеттой.

– Доброе утро, семья! –поприветствовал всех Луи. – Где Софи? Спит?

– Да, спит! Пускай, ей полезно отдыхать. Пойду посмотрю, как она. – Лизи направилась к выходу из кухни, но вошла Софи.

– Не надо на меня смотреть, я сама пришла. – Закутываясь в халат, пробормотала Софи. – Холодно, что-то у нас.

– Нет, тепло, даже очень! Ты не заболела? – мадам Бастьен пыталась пощупала лоб дочери.

– Мам, всё хорошо, честно! – Софи убирала руки мамы.

– Дай я посмотрю, не спорь со мной, вот в моду взяли, спорить с родителями. – улыбаясь, мадам Бастьен пыталась ворчать на дочь. – Софи, ты вся горишь! Стефан, вызови врача! Софи, иди в кровать, лежи, я тебе сейчас приготовлю бульон и чай принесу, ступай!

– Ну, мааам! – Софи, насупившись, направилась обратно в спальню.

– Мне завтра нужно на показ идти, статью потом писать, как я буду?!

– Софи, в постель, живо! Какой показ?!

– Так, не ругайся ма, спокойно, иду уже, видишь!

– Какая странная девчонка, работа, да твоя работа тебе здоровье не вернет! Вот удумала, пойдет она, я ей так пойду!

– Мам, не ругайся, успокойся, ну странная она у нас, что с Софи взять!

***

– Эл, ты не видела мои документы, я вчера оставил их на столике у камина? – Жак перебирал журналы и бумаги, которые лежали на столике.

– Я не знаю где твои документы, может Виолет взяла. Спроси у своей дочери. – Эллен вышла на кухню.

– Что? Ты с ума сошла? Ей девять месяцев, что я должен у неё узнать? Между прочим, она и твоя дочь тоже, не забывай это!

К Жаку подползла его дочь, маленькое создание, с огромными глаза, она тянула ручки вверх, чтобы её взяли. – Солнышко, – поднял на руки юную мадмуазель Клеман. – Ты хочешь наверх?

Спустя пару минут, Жак спустился вниз, с документами в руках, Эллен сидела в кресле и пила вино.

– Может ты займешься дочерью? Почему ребенок боится собственную мать?

– Не трогай ты меня! Я сама разберусь, что мне делать, ясно?

– Эллен, ладно я, зачем ты над ребенком издеваешься? Она любит тебя, а ты могла бы вместо походов по магазинам и встреч со своими подругами, погулять с Виолет! Она гувернантку видит чаще, чем тебя!

– Мы наняли гувернантку, так пускай она и занимается ребенком!

– Я понимаю, что дальше диалог теряет всякий смысл!

К дому подъехал автомобиль, и Жак направился на работу. Эллен дождалась прихода мадам Дефоссе, оставила с ней ребенка и покинула дом. За окном её ждала машина, из которой никто не выходил. Эл села в неё и куда–то поехала.

– Знал бы ты, Бобби, как они меня все достали! Жак со своими нравоучениями, ребенок, которому что–то нужно, нет, я её люблю, с одной стороны, она ведь моя, но она и его дочь, и это меня раздражает.

– Эллен, не будь эгоисткой, дочерью нужно заниматься, ладно ты изменяешь мужу. – Бобби хотел продолжить, но Эллен его перебила.

– Между прочим с тобой, – Эллен достала сигареты из сумочки, Бобби помог ей зажечь её и по машине начали растекаться клубы тугого белого дыма, словно облака, они заполняли салон, но окно, которое открылось, вымело их и не оставив следа.

– Да, бывает такое в жизни, но твой ребенок ведь не виноват, подумай об этом, то можешь все потерять, и не вернешь ничего.

– А ты хочешь ребенка?

– Я не задумывался об этом, как-то, – вопрос застал в врасплох Бобби. Раньше его об этом не спрашивали, да и он не задумывался, хотя нет, пару раз было, но он не представлял себе, что будет сидеть с малышом, пеленки, распашонки, плачь, и к тому же придется завязать с такой жизнью, бары и вечеринки уйдут на второй план, да и со свободой он не хотел прощаться. – Мне моя свобода дороже, но все может быть.

Жак встретился с Филиппом около здания суда, и они решили посидеть и обсудить все, что произошло в их жизни за последнее время.

– Я не понимаю, отчего она стала такой невыносимой, ей неинтересна наша дочь, лишь магазины, встречи и прочая дрянь, на которую она спускает бешенные суммы.

– Жак, а ты не пробовал с ней поговорить?

– Филипп, ты считаешь, что я до этого не додумался?

– Я не понимаю отчего она так ведет себя, но она всегда была эгоисткой, не обижайся, ты просто этого не замечал. Я сначала не поверил, когда ты решил на ней жениться, я думал ты шутишь, но приглашение на свадьбу меня добило.

– Я сам уже сомневаюсь в правильности своего поступка, но в этом есть только один плюс – это Виолет.

– Да, это, пожалуй, так.

– Вчера разговаривал с Луи Бастьен, Софи заболела, с температурой, сказали на простуду не похоже, врач осмотрел ее, будто нервный срыв, вот только сам не пойму, от чего он произойти мог.

– Мы с ней виделись, – Филипп шел по тротуару и смотрел на свои ботинки, не поднимал глаза.

– Филипп? – Жак ждал объяснения.

– Это был прием у мадам Бронтэ, я понятия не имел, что Софи там будет, после вечера мы сильно поругались, на утро наша семья приехала к Бастьен на обед, который плавно перетек в ужин, и как ты думаешь, вечер не обошелся без очередного скандала. А что я могу сделать, Жак?

– Извиниться перед ней.

– Я извинялся, ты думаешь я это не сделал! Она слушать не хочет!

– А чего ты ожидал, Ты женат, определись сам. Мой совет – не отравляй жизнь ей и себе!

– Может сходить к ней, – Филипп посмотрел на Жака в надежде,