не бросает. Так быстро построили, а какие деньги в это дело вложили, Украина никогда не решилась бы на такое грандиозное строительство. Можно как угодно относиться к России, любить её или нет, но то, что люди ждут теперь перемен к лучшему, уже очевидно.

— Я не вмешиваюсь в политику, — ответил ему внешне безучастно Мориц.

Вдруг в наступившей тишине за плотной шторой балдахина кровати Морица чихнул Роман. Его чих прозвучал в тишине как выстрел. В комнате повисла неловкая пауза.

Адвокат, вытянувшись по направлению звука как охотничий сеттер на стойке, почуявший дичь, замер в своём кресле у стола. Рома понял, что обнаружен и вынужден был, покинув своё укрытие, выйти и поздороваться с адвокатом. Он прошёл к столу и сел в кресло напротив Соломона Израилевича.

— А вы, Роман Генрихович, как я вижу, тоже навестили моего подопечного, — явно обескураженный неожиданным появлением детектива встретил сыщика Шварц. — То-то мне почудилось присутствие вашего амбре в воздухе. Armani Code, если не ошибаюсь? Чутьё еще меня не подводит.

— Да вот, Соломон Израилевич, не вы один решили озаботиться здоровьем господина Морица, — ответил ему на приветствие Райнгольд.

Обменявшись дежурными любезностями, чтобы как-то сгладить неловкость неожиданной встречи, мужчины завели разговор о том, будет ли этот сезон удачнее предыдущего, долго ли продлятся санкции к Крыму из-за его присоединения к России и когда сюда придут российские банки и большие торговые сети. Потом адвокат предложил попить чаю и стал его заваривать. Чай был фруктовый с кусочками фруктов, Шварц настоятельно рекомендовал Роману попробовать его, подав тому чашку на блюдце прямо в руки.

Через некоторое время телефон в кармане Романа крякнул пришедшим сообщением, он незаметно открыл экран и увидел сигнал от фэбсев, — идут! Неожиданно внизу, на первом этаже особняка, возник какой-то шум, затем на лестнице раздался громкий крик Грачевского. В это самый ответственный момент в голове у Романа Генриховича зашумело, перед глазами всё поплыло, сознание его помутилось и сыщик медленно и беспомощно обмяк в своем кресле. В его затуманившемся сознании почему то всплыла далёкая уже Чечня, Аргун и Итум-Кали…

Хлопанье винтов и лёгкая тряска закладывающей виражи по Аргунскому ущелью вертушки вернули Романа в былую реальность. Они идут парой бортов, ранним утром. На вершинах гор над нами висят рыхлые серые облака, внизу по каменистому ущелью течёт мутная небольшая с виду речка, их знаменитый Аргун. После Волчьих ворот летят вдоль пустынной дороги, вьющейся по краю ущелья. Машин не видно, не считая тех, что часто валяются то тут, то там бесформенными ржавыми кучами на дне ущелья, да маячат вдоль съедаемой глинистыми оползнями узкой колеи. Надгробные камни да свежие кресты — на каждом почти крутом её изгибе, — дорога смерти блин, какая-то. Под брюхом вертушки промелькнул пост на краю ущелья, несколько палаток с окопами. Пацан в каске у пулемёта на посту, с удивительно белым, режущим глаз, видимо только что подшитым воротничком, машет им в знак приветствия. Ромка бы ни за что на свете не захотел бы вдруг в это промозглое утро остаться там на этом посту, в том окопе, между серыми нависшими над ними скалами и бездонной пропастью Аргуна, в этих зелёных армейских палатках на краю смерти. Спаси вас бог, пацаны…

Пошло небольшое плато у села Зоны, пилоты отстреляли обманки, людей не видно или ещё спят, попрятались, сквозь шум винтов доносится лай дворовых собак. «Стрекозы» шелестят по самому дну ущелья, почти касаясь винтами плывущего над водой утреннего тумана…

На противоположном склоне остались над ними две высоких старинных сторожевых башни с узкими бойницами… Ещё немного, и вот он наш блок-пост у выхода в Шатой, бункер из блоков, счетверённые стволы «Шилки», наведённые на дорогу, десяток солдат и офицер приветственно машут автоматами…

Шатой, с сотню больших и маленьких дворов, со школой, небольшим рынком и гуляющими всюду маленькими грязными коровами. На рынке уже движение, торговцы разгружают с машин товары, стоит на перекрёстке небольшая группа стариков… Это хорошо, значит стрелять по ним пока не должны…

Вертушки уходят за село, пересекают Аргун и, подымая снежную пыль, садятся на верхнее плато. Ах, какие над ними горы, сизые громадины уходящие налево, на Шали на право на Грузию через Итум-Кали. Ну вот, что ли и на войне… Ну, кто-то же должен….

Они разведка, работают вместе с гэрэушниками из 525-го полка, кружат по горам вокруг расположения наших, чтобы выявить места сосредоточения чехов, ищут после нападений на наши воинские колонны боевиков, по следам в горах, пути их отходов, чтобы потом преследовать и уничтожить. Наводят огонь тяжёлой артиллерии из Борзого и вертушек, уточняют обстановку перед зачистками. Работают с местными, вербуют агентов и так далее, но то уже секретно…

Накануне чехи обстреляли нашу колонну, возвращавшуюся из Шали, сегодня они идут в горы у села Асламбек-Шарипова, ищут лёжки и точки, откуда вели огонь. На место выдвинулись на БТР полка и своём УАЗе. Машины бросили за селом, под присмотром старшего группы прикрытия, и, обходя село стороной, стали забираться по дуге в горы. Снег лежал по колено, через метров сто подъема дышать стало труднее, но до зарослей горной акации, откуда могли вчера стрелять, ещё столько же. Красота внизу была необыкновенная, горизонт раздвинулся, открылись дальние перевалы с шапками мохнатых сизых облаков, воздух звенит. Но идти стало ещё тяжелее, склон круче, и по команде впереди идущего офицера ГРУ разведчики пошли след в след, вдоль пересекающий их путь тропинки следов чужаков. В кустарнике нашли лёжки стрелков, восемь огневых точек. Гильзы пулемёта, трубки выстрелов от «Мух», окурки и обёртки от войскового пайка армии США. Следы отхода чехов вели не в село, а за перевал. Бойцы цепочкой пошли наверх. На вершине — нагромождение больших валунов и сильный ветер, следы ушедшей группы замело… Упали в снег, силы кончились… Наслаждались красотой открывшейся внизу долины… Неожиданно со стороны перевала послышалось шуршание винтов вертушки… Ромка подумал: «О, хорошо, наши». Но гэрэушники явно были другого мнения:

— Давай под камни! — закричал ему старший группы. — На позывные не отвечают, а ракеты пускать нельзя!

Райнгольд ругнулся матерно и вжался в снег за большим валуном лицом вверх, чтобы видеть обстановку. Было немного не по себе, гарантии, что, обнаружив спрятавшихся людей в горах, пилоты не заложат боевой разворот, не было никакой… Но снежная пыль от вертушки скрыла разведчиков от глаз лётчиков, и камуфлированное в цвет неба брюхо боевой машины пронеслось над Романом на расстоянии вытянутой руки… Глупо было бы погибнуть от своих… Но и говорить