Стрелки часов показывали начало восьмого, за окном начинались сумерки. Роман собрал оружие, взял с собой запасной магазин и сложил принадлежности в сумку. Надев темную рубашку и тёмные джинсы с кроссовками, детектив пешим порядком выдвинулся по вечернему городу к особняку Морица. Город уже раскрасили огни вечерней иллюминации, курортной толпа на приморских улицах шумела вечерним многоголосием, совершая вечерний променад к набережной. Роман уходил по узким улицам вверх от моря и суеты отпускников, через некоторое время старые улицы вокруг него опустели, прохожих и зевак на них оставалось всё меньше. Сумерки с каждой минутой сгущались, тени вырисовывались ярче и становились короче. Наконец сыщик подошёл к ограде особняка Морица. Стараясь оставаться незаметным в тени деревьев, двигаясь не спеша и внимательно осматривая припаркованные вокруг машины и тёмные закоулки, Рейнгольд обошёл квартал вокруг дома, потом некоторое время постоял напротив въездных ворот и наблюдал за светящимися в тени парка окнами будки охранника. Движений на территории он не заметил, подозрительных машин с наблюдателями или самих наблюдателей, выставленных вокруг особняка Роман тоже не обнаружил.

— Пора, — решил Райнгольд.

Он ещё раз зашёл на соседнюю улицу, обходя особняк с тыла и немного постояв у высокой решётки в заранее, ещё днём выбранной точке, аккуратно и тихо поднялся по высокой кованой ограде и спустился в кусты на территории особняка. Там он ещё раз сделал паузу, осмотрелся и мысленно определил зону, от которой днём отвернул камеру наблюдения. Затем, медленно ступая, детектив подошёл к двери заднего входа в особняк, достал ключи и стараясь не производить громких щелчков личинкой замка, открыл дверь, после чего тенью проскользнул вовнутрь дома и закрыл так же бесшумно за собой дверь на ключ. Пройдя по коридору в холл, в котором горело лишь дежурное освещение, Райнгольд медленно вдоль стены поднялся по лестнице на второй этаж, стараясь чтобы его тень не отражалась в окнах и постучал в комнату Олбериха Леопольдовича.

Старик Мориц, предупреждённый о плане операции, видимо уже ожидал Романа. Он как будто бы и не вставал со своей огромной постели со времени последнего появления здесь Райнгольда. Олберих Леопольдович выглядел при ночном освещении тускло горевших бра в огромной спальне болезненно бледным и даже немного беспомощным. Большие очки сползли на кончик носа больного, а ночной колпак на голове оказался сдвинутым на одно ухо. Большие кряжистые руки старика лежали поверх одеяла и держали всё ту же увесистую немецкую книгу в дорогом переплёте.

— Добрый вечер, Роман Генрихович, — поприветствовал вошедшего старик. — Я уже признаюсь откровенно успел по вам соскучиться. Если хотите чаю включите чайник, чашки и заварник на столе, там же берите слойки. Фёдор постарался. — отрекомендовал угощение Мориц.

— Добрый вечер, Олберих Леопольдович. Спасибо за угощение, обязательно попробую позже, — ответил на любезность хозяина Роман. — могу предположить, что вечер у нас будет сегодня длинный.

— Вы думаете, что преступники действительно осмелятся войти в дом? — спросил Романа Мориц.

— Я предполагаю, что ваше присутствие в доме их навряд ли остановит, — ответил детектив.

— И вы думаете, эти люди готовы на крайние меры? — уточнил хозяин.

Роман сделал паузу, подумал и ответил:

— Мы должны быть готовы к тому, что эти люди вам могут оказаться близки к вашему окружению, следовательно оставлять свидетеля не в их интересах.

— Ладно, не станем предугадывать цепь событий, — решил отвлечь Романа от тревожных мыслей Мориц. — Расскажите лучше как вы ощущаете себя в роли нашего родственника? Как вам понравился наш дорогой дядюшка Освальд?

— Олберих Леопольдович, я безгранично горд, что нашёл в вашем лице, в лице уважаемой Сони и дорогих мне Софии и Саши своих родственников. Из которых всю свою сознательную жизнь, мне были известны только отец и мать. И получить столько близких по крови людей, войти в их круг, стало для меня полной неожиданностью. Я ещё не успел ощутить себя членом вашей большой семьи, но думаю, нам всем потребуется время, чтобы лучше узнать друг друга. Дядюшка Освальд и тётушка Роза очень сердечные и приятные люди. Я искренне рад знакомству с ними и узнал от них много занимательного о своём немецком дедушке.

Потом собеседники пили чай и ещё долго разговаривали. Роман сообщил о своих родителях и их жизни в Таджикистане. В свою очередь, Олберих Мориц пояснил, что давно знал родителей сыщика в Германии, но гордость отца Романа и старые обиды пока не позволили растопить лёд непонимания, который прошёл между их семьями после войны, после раздела Германии на Западную и Восточную Берлинской стеной, и на этом фронте в их роду до сих пор не закопали свои окопы. Мориц надеялся, что Роман и Соня с детьми смогут сблизиться и снова осознать себя близкими людьми. Он также напомнил о своём долге перед дедом Романа Генриховича, который теперь решил по праву возместить Райнгольду.

Роман возразил, что ни о каких контрибуциях не может быть и речи, ему воздалось уж тем, что он обрёл ещё одну, новую семью.

В это время телефон Морица зазвонил и Рома услышал приятную шепелявость адвоката Шварца.

— Вот хитрый лис, — удивился старик Мориц, — пришёл меня проверить в отсутствие Сони. Говорит, что беспокоится о моём здоровье. Не пустить, как вы понимаете нельзя.

— Да, конечно, необходимо пустить, — согласился Роман. — Где однако, мне можно укрыться?

— А вот поставьте кресло за балдахин моей кровати, это достаточно далеко от стола, — предложил Мориц, — и если вы будете веси себя тихо, ваше присутствие никто не обнаружит, и самое главное вы останетесь в курсе всего происходящего.

Через некоторое время лежащий у подушки Морица дистанционный пульт домофона просигналил и старик, услышав голос адвоката, открыл калитку. Затем уже внизу прозвучал звонок и Олберих Леопольдович тем же дистанционным пультом открыл входную дверь Шварцу.

— Добрый вечер, дорогой мой Олберих Леопольдович, — любезно раскланялся перед стариком адвокат, поднявшийся по лестнице на второй этаж и вошедший в спальню Морица, — вот специально заехал вас проведать, услышав от Сони, что все уехали провожать дядюшку Освальда в Киев. Как вы тут один справляетесь, как здоровье…

— Вашими молитвами, Соломон Израилевич. Очень вам благодарен, но не стоило беспокоиться, — успокоил адвоката старик, — до утра доживу. А там и Федя с круассанами подоспеет, а без его изумительной выпечки я отходить на покой не собираюсь…

— Погода вечером прекрасная, — продолжал между тем адвокат. — Курортников в этом году, наверняка, прибавится. Есть надежда, что и городок наш оживёт. Всё-таки мост через Керченский пролив, это глобальное сооружение и президент России ещё раз всем доказал, что он слов на ветер