собственно, его тело, а, Осима-сан? Я был у экспертов. Все пробы они уже взяли, ядом занимаются на уровне пробирок и пипеток. Пускай забирают этого своего крабового магната, а?

– Вы были в лаборатории?

– Да, был.

– С Сиракурой разговаривали?

– Разговаривал.

– Скажите, а вам было бы легче, если бы это была фугу?

– В смысле, не цианид, а тетрадоксин?

– Да.

– Да перестаньте вы, капитан! Что вы играетесь? Убийство есть убийство, давайте двигаться дальше.

– Дальше двигаться особо некуда.

– Что значит «некуда»?

– Согласно информации с «Пионера Сахалина», к устранению Грабова никто из экипажа не причастен.

– Что значит «согласно информации с “Пионера Сахалина”»?

– Это значит, что я получил такую информацию и у меня есть все основания ей доверять. По крайней мере, до сегодняшнего дня источник информации меня ни разу не подводил.

Ага! Значит, пока мы с Ганиным парились и тянули жилы из Нариты, Осима встретился со старпомом-дистрофиком.

– Вы что, с этим, как его… с Сыровым разговаривали?

Осима постарался никак не отреагировать на разоблачение своего информанта, но по его деланому равнодушию было понятно, что я попал в яблочко.

– С кем я разговаривал, не имеет значения. Но разговор был, и из этого разговора окончательно стало ясно, что Грабова свои убить не могли.

– Кого мы отнесем к его «своим»?

– Во-первых, моряков.

– Всех?

– Я думаю, всех.

– Хорошо, допустим. Во-вторых?

Ох уж мне это сегодняшнее «во-вторых»!

– Во-вторых, Мацумото и его компанию.

– То, что они не «мокрушники», а мудрые пастыри наивных рыболовов, еще ни о чем не говорит.

– Говорит. Оказывается, вчера Грабов и Мацумото договорились о том, что в этом сезоне Грабов будет сдавать Мацумото краба по пять тысяч за тонну.

– Почему так дешево?

– Так они договорились.

– То есть Грабов опять возвращался к «перестроечному» демпингу?

– Что-то вроде того. Но инициатива здесь принадлежала Мацумото.

– То есть он попросил Грабова сбросить цену?

– Да. У Мацумото проблемы с банковскими кредитами, как и у всех нас. Сами знаете, что сейчас с банками творится. И Грабов согласился.

– Тогда получается, что если кому и выгодно было убивать, то самому Грабову.

– Да. В такой ситуации ему было бы выгоднее устранить Мацумото, раз тому удалось каким-то образом убедить его скинуть цену.

– А Мацумото и его «шкафы» после вчерашней договоренности должны были Грабова опекать и лелеять, чтобы, упаси господь, с ним ничего не случилось.

– Так, логично… А в‐третьих есть?

– В-третьих, люди Грабова здесь, в Немуро.

– Это девицы-официантки?

– Марина и Ольга – дочки каких-то грабовских приятелей, они сидят здесь, пока Грабов на коне… Был. Осада и Ямада связаны с Осакой, они ему какой-то там седьмой водой на киселе приходятся. Сам Осака на Грабова молился. Остались только Мори и Такунага.

– Это кто такие?

– Это повара. Мы их сейчас прорабатываем.

– Ну им тоже работу терять было бы невыгодно.

– Да, я тоже так думаю… Вот так вот все и получается.

– Значит, вы все-таки все подводите под Игнатьева?

– Или под Нариту. Вы с ним виделись?

– Виделся.

– И как он?

– Парень как парень. Русский хорошо знает.

В этот момент в дверь постучали и в кабинет вошел коротышка Сиракура. Он мельком взглянул на меня опять откуда-то снизу и без полагающегося в таких ситуациях пиетета поинтересовался у Осимы:

– Вызывали, господин капитан?

– Нет, – искренне удивился Осима.

– А-а, ну извините тогда, Хасаэ-сан что-то не так поняла, – скороговоркой проговорил Сиракура и повернулся ко мне: – А что касается вашего ключа, Минамото-сан, то он, по всей видимости, от «Мазды Лантис».

– Какого ключа? – вздрогнул Осима.

Хитроумный Сиракура испытующе посмотрел на меня, и я простым деловым тоном рубанул:

– Инспектор Игнатьев передал мне ключ от машины и попросил его проверить.

– Что значит «проверить»? Какой ключ?

Осиме явно не нравились мои обходные маневры.

– Да я и сам толком не понял. Странный он, этот ваш Игнатьев. Недомолвки, намеки…

– Ну и что ключ? – решил Осима дать Сиракуре выговориться.

– Так я говорю, характер ключа – «бородка» прежде всего – на девяносто восемь процентов совпадает с образцами ключей от «Мазды Лантис». Если сопоставлять с «Маздой Фамилиа», то вероятность того, что это «Лантис», чрезвычайна высока.

– То есть это не «Фамилиа».

– По ключам от «Фамилиа» совпадение не выше пяти процентов. В таких случаях наш компьютер не врет. Помните, господин капитан, когда в деле об ограблении припортового магазинчика фигурировали ключи от неизвестной машины, мы безошибочно определили, что…

– Да-да, помню, – перебил его Осима, – что это «Тойота Камри» девяносто третьего года выпуска. Так что это за «Лантис» такой?

– «Лантис» – модель довольно редкая. То есть не то чтобы редкая, но мало их. Машина своеобразная, ее «Мазда» начала делать на базе «Астины». У них базовый дизайн сходный, но «Лантис», конечно, поизящнее будет.

– Надо проверить, сколько их в Немуро, – удалось-таки мне вставить словечко в диалог начальника и подчиненного.

– Я не уверен, что у нас в Немуро есть эти «Лантисы», – ответил Сиракура. – По крайней мере, я на улице их никогда не видел. Может, в Саппоро они у вас есть. Да к тому же, насколько я знаю, их уже два года как сняли с производства, так что если это действительно «Лантис», то не первой молодости.

С «Маздой Лантис» я знаком не очень хорошо. Представляю, что это такой полуспортивный, но при этом четырехдверный «хетчбэк», обтекаемый и ходкий. Ездят на них в основном холостые ребята с зарплатой чуть повыше средней и в возрасте от тридцати до сорока. У более молодых предпочтения иные – мощные двухдверные тачки с ревущими выхлопными трубами. У людей посолиднее вкусы тоже иные, в сторону сдержанности проявления своих низменных страстей ко всему блестящему и обтекаемому, так что в такую пижонскую машину они ни за что не сядут. Хотели бы сесть – с огромным, надо сказать, удовольствием хотели бы, – но коллеги пальцем показывать будут, начнут обвинять в стремлении выпендриться, разговаривать перестанут и с завистью заподозрят в заведении на стороне молодой подруги. Так что ездят мои ровесники на скромных «Фамилиах», которых в Японии – что лосося в сахалинских реках в период нереста, и со вздохами и всхлипываниями тайком поглядывают на броские и изящные «Лантисы», с ветерком обставляющие их на хайвеях.

– Да, – вспомнил я, – а брелок?

– Брелок ничего интересного из себя не представляет. Литой, без внутренних полостей, никаких намеков на тайник – банальная вещица из простейшего сплава, такие во всех аэропортах тысячами туристам продают, – заключил Сиракура. – Так что, если кто-то вдруг подумал, что он из золота или платины, то жестоко ошибся.

Последнее замечание было явно брошено в мой огород, и я вдруг ужаснулся своей тупости. Почему я раньше этого дышащего мне в пупок эксперта не додумался до того, что брелок, будь он из золота, мог бы