— Я всегда знала, что могу на тебя рассчитывать, — и выслушав ответ отца, положила трубку.

Больше в этот день она не сказала ни слова. Ни матери, ни отчиму. Как бы она их ни любила и ни уважала, но горечь от их обмана переполняла её, оставляя глубокую рану, которая не скоро заживёт под тяжестью разочарования.

Нина

На следующее утро я сидела за столом на кухне, грея холодные от беспокойства ладони о чашку чая. Застывшим взглядом смотрела на тёмный экран телефона. В голове не было ни одной цельной мысли, только мучительное беспокойство, вызывающее тошноту, поэтому я так и не смогла заставить себя поесть.

Прошло больше часа как я приняла душ, уложила волосы, оделась и даже накрасилась. Влад не должен видеть меня расклеившейся, и переживать ещё и за меня, ему нужно думать только о своем выздоровлении.

Одновременно с приходом мамы на кухню пиликнул телефон. Пришла долгожданная смс от отца.

«Доступ для тебя разрешён».

Коротко и по делу, но всё равно я уловила в сообщении сухой тон и напряженность.

— Нина, ты так рано встала… — начала мама, и её голос растворился на периферии моего сознания.

«Спасибо», — написала сразу же, чувствуя, как в душе поднимается волнение от скорой встречи с любимым. В то же время я отчётливо понимала, что с отцом предстоит непростой разговор, и откладывать его не стоит. Но об этом я подумаю после.

В данный момент нет ничего важнее, чем увидеть Влада как можно быстрее, и узнать, что с ним всё будет хорошо. На глаза навернулись слёзы при мысли, что он мог погибнуть. Внутри меня всё сжималось от горечи и тревоги за любимого человека, который сейчас в реанимации и возможно борется за каждый вдох после операции.

Я внутренне приказала себе собраться и не раскисать.

И так чувствовала себя после бессонной ночи как выжатый лимон. К рассвету я провалилась в беспокойный сон, словно Алиса в черную кроличью нору, и мне приснился кошмар, напоминающий сюжет из фильма ужасов. В нём я изо всех сил старалась убежать от своих преследователей, понимая, что в случае неудачи меня ждёт печальный финал. Проснулась с тяжело бьющимся сердцем, отрывочные образы пробежали перед глазами, но быстро размылись в памяти, оставив после себя лишь глубокое чувство тревоги.

Неожиданно мамины слова проникли сквозь пелену моей тревоги за Влада и моральной усталости.

— …Нина, я понимаю, ты не хочешь со мной говорить. Услышь меня, пожалуйста. Я промолчала только потому, что искренне верила — так будет лучше. Хотела защитить тебя от переживаний! До нашего вылета из Сочи не было известно ничего конкретного о состоянии Влада.

— Ничего конкретного? Мама, ты вот серьёзно сейчас? — я пораженно посмотрела в глаза матери полные растерянности.

— Владу предстояла операция! Я бы знала и молилась за него. И пусть для тебя это пустые слова, для меня — нет! — практически прокричала я.

Мне было тяжело понять поступок мамы, потому что в своё время она пошла через похожее испытание. Испытание, сравнимое с мучением, когда каждый звонок телефона, каждое сообщение заставляет сердце замирать в надежде, и потом следует разочарование, которое ощущаться как болезненный удар. Маме ли не знать, как невыносимо бывает каждый день надеяться, что вот сегодня он приедет, и засыпать со слезами, понимая, что вот ещё один день закончился, а новостей всё нет. Неизвестность растягивала каждую минуту в вечность, окутывая сердце холодом неопределённости.

— Ниночка, я хочу, чтобы ты знала… Игорь тебе не позвонил, только потому что я попросила его пока тебе не говорить. А он… Он хотел сказать, но я…

Я взмахнула рукой, останавливая маму. Ей были свойственны порывистые поступки, когда она полагалась на свою интуицию, не думая об объективных последствиях. Ей, но не мне.

Прошла мимо неё, направляясь в свою комнату, чтобы взять сумочку.

Мама молчаливой тенью последовала за мной. Вот зачем, спрашивается? Я знала, что её молчание — это ненадолго. Мама терпеть не могла недомолвок, и тяжело переносила ссоры, предпочитая всё выяснить «на месте» и помириться. Она умела быстро прощать, в отличие от меня.

В эту секунду я просто хотела, чтобы она оставила меня в покое.

— Я просто ещё не до конца осознала, что ты уже взрослая, совершеннолетняя девушка, и совсем не та маленькая девочка, какой я привыкла тебя видеть. — сдавленным голосом проговорила мама, стоя у входа в мою комнату.

Понимала ли я её мотивы? Понимала. Разумом, но не сердцем. Тем не менее, мамино решение молчать и скрывать правду я воспринимала как предательство. Она знала как важно для меня молиться за дорогого человека. А ведь ему делали операцию в тот момент пока мы спокойно собирали вещи и даже успели пообедать в гостинице перед отбытием в аэропорт.

Как я могу принять её обман и простить?

— А ещё, мама, ты похоже до конца так и не поняла, что отношения между мной и Владом кардинально изменились.

Держа в руке сумочку со всем необходимым, а главное, не забыв положить в неё паспорт, я остановилась напротив мамы.

— Он мой будущий муж, даст Бог, отец моих детей. А ты до сих пор не поняла, что я не могу без него жить… — на последних словах мой голос предательски дрогнул.

В коридоре пока я обувалась мама пыталась меня расспросить куда я иду. Меня эти расспросы только раздражали. Остановись я сейчас и начни ей объяснять, это только отложит момент, когда я наконец смогу увидеть Влада и узнать подробнее о состоянии его здоровья.

Не стала ничего отвечать, просто пристально посмотрела маме в глаза, и сказала:

— Если бы произошло что-то непоправимое, я бы никогда тебя не простила. За твой обман и молчание, не зависимо от того из каких побуждений ты так поступила.

С болью в сердце, распахнув входную дверь, я увидела слёзы в глазах матери. Однако я не испытывала вины перед ней, только горькое сожаление. Ведь я не преувеличивала, не хотела сделать маме побольнее. Мама знала меня, мой характер. И знала, что я не склонна к необдуманным высказываниям и мелочной мести.

Я сказала ей правду. Без прикрас. Такаю, какая она есть… для меня.

Потому что хочу, чтобы мама наконец осознала глубину моих чувств к Владу. Осознала и приняла мой выбор. И не препятствовала нашему с Владом общему будущему, которое я надеюсь будет счастливым. Во всяком случае я сделаю для этого всё.