— Господин генерал, нам это пока неизвестно. Известен лишь факт, что русские владеют городом.

— Русские⁈ Владеют городом⁈ — передразнил его Миллер и напомнил: — Несколько часов назад Гельдер, вы мне докладывали, стоя на этом же самом месте, на котором стоите сейчас, про каких-то комиссаров, от которых вы победоносно освободили Новск. Уж не они ли это были⁈

Подчинённый сглотнул, наморщил лоб и неуверенным тоном негромко констатировал:

— Нам это тоже неизвестно. Но есть предположение, — генерал посмотрел на него с интересом, и полковник, вытерев платком взмокший лоб, озвучил пришедшую на ум мысль: — Возможно, это были партизаны.

От этих слов брови генерала взлетели вверх.

— Это что ещё за новость? Какие к дьяволу партизаны? Откуда они взялись?

— Не знаю, господин генерал, — признался полковник. — Но факт остаётся фактом — город взят неприятелем. А раз так, то количество противника не могло быть маленьким, иначе бы они не уничтожили нашу пехотную роту и взвод полевой жандармерии, что там были расположены. Все города вокруг заняты нашими частями. Парашютного десанта не было. Прорыва линии фронта тоже. А это значит, что такую операцию могло провести только хорошо вооружённое воинское соединение, численностью не менее полка. А раз все близлежащие города полностью находятся под нашим контролем, то это соединение могло прятаться только в лесу. Вот и получается, что это формирование в самый неподходящей момент неожиданно встало на путь партизанской борьбы с нашими войсками.

— Варвары, — покачал головой генерал и, подойдя к стене, посмотрел на висящую карту боевых действий.

Получалась очень плохая картина. Фюрер требовал немедленного и решительного наступления на Ленинград. И до этого момента не вступавшее в бой соединение противника, орудующее в тылу, могло смешать все карты. Теперь нельзя было спокойно и без оглядки назад армиям сосредоточиться на наступлении, если важнейшие для этого коммуникации (пути подвоза провианта, оружия и боезапаса и т.д.) находились под угрозой.

Конечно, была вероятность того, что напавшие на город отряды противника были не свежими частями, а сформированы из различных разбитых ранее дивизий. Но даже если это было и так, то это ровным счётом ничего не меняло и опасности не только не снижало, а наоборот добавляло. Ведь в этом случае, приходилось иметь дело не с новичками, а с обученными и хорошо подготовленными бойцами, нюхавшими порох.

«По-другому и быть не может, ведь довольно большой город был захвачен фактически молниеносно», — пришёл к нерадостной мысли генерал.

Обдумав всё это, он подошёл к стоящему на столе телефонному аппарату. Хотел было дать указание, чтобы его соединили со штабом группы армий «Север» для доклада о нештатной ситуации. Но в последний момент остановился, так и не сняв трубку. А всё потому, что вспомнил о ранее полученной лично от фюрера радиограммы, в которой тот упоминал о важности направления Новгород — Чудово.

Сейчас генералу стало очевидным, что как только он доложит в штаб группы армий «Север», его доклад сразу же будет передан на самый верх и, очевидно, вызовет бешенство у вышестоящего начальства и в том числе, вполне возможно, что и самого Гитлера.

Такой провал ему никто не простит.

«В лучшем случае, с позором отправят в отставку. А вот в худшем…»

О худшем даже думать Миллеру не хотелось. А потому ситуацию необходимо было срочно исправлять.

И генерал решил действовать:

— Немедленно пехотную роту из Чудово направить на штурм Троекуровска. А им в помощь, выдвинуть с места постоя бывший полк Рёпке. Хватит им отдыхать. Пусть реабилитируются за прошлые поражения.

— Возможно, этих сил окажется недостаточно, — услышав приказ, предположил до этого молчащий полковник Кёлер.

— Это мы узнаем, когда получим разведданные и возьмём пленных, — парировал генерал.

Вообще, он был согласен с логичностью предположения своего заместителя. Но дело было в том, что он не мог и не хотел сейчас, до получения полной информации о противнике, передвигать все свои войска в противоположную сторону от линии боевого соприкосновения. Миллер небезосновательно предполагал, что такое передвижение не останется незамеченным и вызовет в дальнейшем проблемы с командованием.

Но такое предложение явно Кёлеру не понравилось. Было видно, что он не полностью согласен с генералом.

Миллер не хотел сейчас вступать с заместителем в ненужный спор. И уж тем более он не хотел, чтобы его подчинённый что-то донёс наверх.

Поэтому ему пришлось «на ходу» придумать ещё одно объяснение.

— Если противника там окажется много, то нанесём удары авиацией и подтянем необходимое количество войск из Новгорода и Чудово, — и, видя что недовольные складки на лбу полковника разгладились, добавил: — И ещё, как только рассветёт, необходимо будет сразу же провести авиационную разведку!

— Будет сделано, господин генерал, — щелкнув каблуками, произнёс полковник Отто Кёлер.

А Миллер, посмотрев на телефонный аппарат, вновь задумался о правильности своих действий и возможном алиби в случае, если в штабе группы армий «Север» узнают о сокрытии информации.

По замыслу генерала, в том случае, если ему позвонят из штаба и спросят, почему он не доложил о внештатной ситуации, он скажет, что не мог этого сделать, потому что не было подтверждённых данных. И он собирался оповестить командование, когда эти самые данные появятся. А пока же он предпринял все необходимые меры и самолично решал эту небольшую проблему.

«Да она и не может быть большой, потому что большие соединения русских попросту не могли бы скрываться в лесах, пока немецкие войска захватывали города. Они бы обязательно проявили себя, ибо сто процентов получили бы приказы от своего командования идти на помощь обороняющимся войскам в городах Новгород, Новск, Троекуровск, Листовое, Прокофьево, или Чудово. А раз они себя не проявили, то значит количество их невелико. Значит и выделенных для купирования проблемы с Троекуровском сил должно хватить», — принял решение Миллер и, посмотрев на Гальдера, произнёс:

— Вы свободны.

Но тот не ушёл, а вытянулся по стойке смирно и сказал:

— Господин генерал, разрешите мне пойти в Троекуровск и уничтожить противника.

— Не