отделения Кулябко подсылал к Бутовичу своих агентов, которые «нападали на него на улице, желая во чтобы то ни стало затащить к публичным женщинам». Во время одного такого неудачного «нападения» «охранники» «с озлоблением заявили, что им надоело за ним следить, но что Кулябко по приказанию генерала требует от них, чтобы они добыли скорее компрометирующие Бутовича показания». Уже после того как развод состоялся, к Бутовичу за границу «явилась целая серия доверенных противной стороны с требованием денег и ребенка». В числе этих лиц был и молодой помощник присяжного поверенного Богров (будущий убийца Столыпина) [152, 1912, 8 мая].

Аморальность действий Сухомлинова шокировала и обычную публику, и политиков. Депутат Государственной думы В. В. Шульгин квалифицировал совершенное Сухомлиновым «как нехорошее дело», которое «оправдать нельзя» [194, с. 259–261].

В итоге этой информационной волны встал вопрос об отставке Сухомлинова. Но Николай II, зная по истории с письмами императрицы моральную нечистоплотность Гучкова, министерский пост за Сухомлиновым сохранил. Однако Мясоедова, попавшего в эпицентр скандала, и совершившего два правонарушения (оскорбление действием и участие в дуэли) В. А. Сухомлинов был вынужден уволить. Мясоедов ушёл со службы «по домашним обстоятельствам», в чине полковника, с мундиром и пенсией [152, 1912, 21 апреля].

Естественно отношения Мясоедова с военным министром, не отстоявшим своего подчиненного, оказались испорчены. Тем не менее, для потребителя массовой информации имена Сухомлинова и Мясоедова теперь были прочно связаны. Это обстоятельство было использовано врагами военного министра после начала Первой мировой войны.

Отставка

После начала Первой мировой войны верховным главнокомандующим был назначен великий князь Николай Николаевич. Наиболее подробно вопросы о взаимоотношениях Ставки верховного главнокомандующего и военного министерства в первый период войны разобрал О. Р. Айрапетов. Он отмечает, что никто, в том числе и будущие ярые критики Сухомлинова, не смогли предвидеть масштабы будущей войны, однако именно ему принято вменять в вину совершенные ошибки в оценках необходимых запасов патронов, снарядов, винтовок и орудий. О. Р. Айрапетов придаёт большое значение личным противоречиям между главнокомандующим и военным министром. По мнению исследователя, великий князь Николай Николаевич видел в Сухомлинове своего личного врага и был заинтересован в его замене более лояльным и управляемым генералом. Кроме того, главнокомандующий стремился переложить ответственность за собственные просчеты на военного министра. Ставка приводила в своё оправдание две причины неудач: нехватку снарядов и немецкий шпионаж. Козлом отпущения в обоих случаях и стал военный министр [4, 6, 8].

Для Е. В. Бея инициатором травли и обвинителем Сухомлинова также выступает великий князь Николай Николаевич [18, с. 163]. В этом же русле лежат и выводы И. Н. Гребенкина [49, с. 33–34].

В отечественной историографии сформировалась и другая концепция, согласно которой определяющей в «деле Сухомлинова» являлись не его личные противоречия с верховным главнокомандующим, а политическая составляющая. Так, по мнению В. С. Дякина, замена Сухомлинова на посту военного министра оказалась необходима для налаживания сотрудничества правительства с либеральной общественностью. Идеолог этого сближения А. В. Кривошеин решил, что Сухомлинова пришло время убрать [57, с. 78–79].

Похожую позицию занял Е. Д. Черменский. Для него отставка Сухомлинова была тесно связана с увольнением группы раздражавших либеральную оппозицию правых членов кабинета министров. Согласно концепции Черменского, в связи с продолжавшимся отступлением русских войск, в правительстве активизировалась группа министров (Кривошеин, Сазонов, Харитонов, Барк), желавшая работать при поддержке Думы и настаивавшая на её созыве. Однако они считали, что плодотворная работа с Думой будет невозможна, если в составе кабинета останутся министры, которым Дума не доверяет [186, с. 86–87]. С. В. Куликов также полагает, что А. В. Кривошеин стремился к замене правительства Горемыкина коалиционным, общественно-бюрократическим кабинетом. Одной из помех этому был В. А. Сухомлинов [84, с. 45].

У. Фуллер попытался синтезировать две основные концепции причины отставки Сухомлинова. В качестве злых гениев военного министра он называет и Николая Николаевича, и Кривошеина. Но более значимую роль Фуллер все-таки отвёл А. В. Кривошеину. Под пером Фуллера великий князь Николай Николаевич предстаёт не организатором сложной и длительной компании по смещению военного министра, а лишь орудием в руках Кривошеина [183, с. 228].

Таким образом, единого мнения по вопросу о том, кто внёс наиболее весомый вклад в удаление Сухомлинова с должности министра, нет. Но причастность к этому великого князя Николая Николаевича не вызывает сомнений у большинства историков.

Как было показано выше, вражда великого князя и В. А. Сухомлинова имела давнюю историю. Её новая фаза началась после того как великий князь Николай Николаевич в 1908 г. лишился поста председателя Совета государственной обороны и стал командующим войсками Петербургского военного округа. Занимая эту должность, он нарочито демонстрировал нелояльность своему непосредственному начальнику – военному министру.

После начала Первой мировой войны их роли изменились. Великий князь Николай Николаевич стал верховным главнокомандующим. Чтобы определить порядок взаимодействия с ним, военный министр в августе 1914 г. посетил великого князя в его дворце в Знаменке (под Петербургом). Но верховный главнокомандующий, как жаловался в своих воспоминаниях Сухомлинов, «ни словом не обмолвился, ни о своих планах и намерениях, ни о предстоящей совместной нашей работе» [172, с. 240].

Таким образом, вражда великого князя к Сухомлинову после начала войны никуда не исчезла. Предвидя такой вариант развития событий, военный министр убедил Николая II назначить начальником штаба верховного главнокомандующего Н. Н. Янушкевича, с которым Сухомлинов находился в теплых личных отношениях. Янушкевич вел доверительную переписку с Сухомлиновым, обеспечивая должное взаимодействие между Ставкой и военным министерством. Содержание этой переписки, а также дневника Сухомлинова не позволяет утверждать, что осенью 1914 г. или зимой 1914/1915 гг. великий князь Николай Николаевич вел целенаправленную кампанию против Сухомлинова.

Однако эпизодические конфликты между ними периодически вспыхивали. По свидетельству министра финансов П. Л. Барка, Сухомлинов жаловался, что великий князь Николай Николаевич «посылает одну грозную депешу за другой, преувеличивая значение понесенных потерь, требует массовой присылки новобранцев, не дает времени для надлежащего обучения их в тылу, и в результате на фронте скопляется большое количество необученных солдат, остающихся неиспользованными, так как там даже не хватает оружия, чтобы снабдить им всю массу людей, высылаемых по срочным требованиям Ставки» [16, с. 430].

Верховный главнокомандующий не упускал случая, чтобы использовать свой властный ресурс в ущерб военному министру. Прежде всего, это касалось кадровых назначений. Так великий князь Николай Николаевич высказался «решительно против» назначения начальником Главного артиллерийского управления (далее – ГАУ) коменданта Кронштадтской крепости А. А. Маниковского вместо Д. Д. Кузьмина-Караваева, явно не справлявшегося с удовлетворением растущих потребностей фронта в снарядах. В этой связи В. А. Сухомлинов 11 сентября 1914 г. с сожалением писал Янушкевичу: «Что же делать, а это единственный выход был для меня заставить это