Тем не менее, Сухомлинов не опустил руки и продолжал попытки привлечь Маниковского к обеспечению фронта снарядами. Но тут он натолкнулся на сопротивление генерал-инспектора артиллерии великого князя Сергея Михайловича. 22 января 1915 г. Сухомлинов в письме Янушкевичу сетовал, что Сергей Михайлович поставил свое личное «я» выше интересов государства и «поставил нам палку в колесо» [110, с. 170].

Здесь мы видим ещё один внутриэлитный конфликт, участником которого стал Сухомлинов. Это его конфликт с великими князьями Сергеем Михайловичем и Александром Михайловичем. Представитель другой линии Романовых, великий князь Андрей Владимирович в своем дневнике (запись от 29 апреля 1915 г.), излагая свои мысли о Сухомлинове отмечал, что «великие князья Александр и Сергей Михайловичи, не стесняясь, называют его открыто преступником». Андрей Владимирович предполагал, что причина ненависти Сергея Михайловича к Сухомлинову заключалась в том, что «эта война показала, как плохо наша артиллерия подготовлена в материальном отношении» и Сергей Михайлович, «не желая, вероятно, чтобы его обвинили в этом», «открыто обвиняет Сухомлинова». «Но это совершенно несправедливо, – продолжал великий князь Андрей Владимирович, – Я знаю документально, что Сухомлинов неоднократно обращал внимание на эти вопросы, но из-за личной неприязни все его благие начинания были парализованы» [148, с. 139].

Действительно, из писем Сухомлинова к Янушкевичу, а также дневника военного министра видно, что он вскоре после начала войны понял, что проблема нехватки боеприпасов может принять острый характер и прилагал немалые усилия для её решения. Вот запись из его дневника от 8 сентября 1914 г.: «Громадный расход артиллерийских патронов, особенно на юг[о]-зап[адном] фронте. Заводы не поспевают изготовлять. Принимаем все меры, но время не ждёт, а заводские средства наши слабы» [53, с. 224]. И уже на следующий день Сухомлинов проводит заседание представителей заводов и банков по вопросу об изготовлении снарядов [53, с. 224].

Запись от 6 декабря 1914 г.: «Инициатива в руках противника, а у нас начинаются жалобы: пополнение приходит медленно, недостаток снарядов, сапог и т. д. Явление обычное при неудачах» [53, с. 226]. 10 декабря: «Осмотрел на Петроградской Стороне завод “Метал[лический] и Литейный”, неисправный по изготовлению шрапнелей, и разнес господ распорядителей» [53, с. 226]. Запись от 23 февраля 1915 г.: «Громадный расход снарядов и энергичное требование пополнения их, а заводы наши не справляются (задержка в доставке угля), неподготовленность, отсутствие в стране изготовления станков. – Постоянные заказы заграницей» [53, с. 228]. 25 февраля 1915 г.: «8-й месяц войны и непрерывных боёв сказываются в деле снабжения артил[лерийскими] снарядами [53, с. 228–229].

В целом из дневника видно, что Сухомлинов воспринимал нехватку снарядов как серьезную, однако решаемую (и решающуюся) проблему. Но для его врагов – А. И. Гучкова и А. А. Поливанова – она представляла удобный повод для нападок на военного министра. «А. И. Гучков распускает слухи о недостатках снарядов в армии нашей, плохая услуга давать такие данные противнику», – записал Сухомлинов в своём дневнике 14 сентября 1914 года [53, с. 225].

Сразу после начала войны А. И. Гучков и А. А. Поливанов отправились в действующую армию. Поливанов побывал в Ставке у великого князя Николая Николаевича, а затем устроился у верховного начальника Санитарной Части и «везде старался дискредитировать военного министра» [138, л. 5].

Поливанов и Гучков искали всякую возможность для того, чтобы опорочить Сухомлинова. Естественно, они постарались в полной мере использовать для этой цели дело Мясоедова. Хотя отношения Мясоедова с военным министром, не отстоявшим в 1912 г. своего подчиненного, оказались испорчены и прервались, для потребителя массовой информации их имена были прочно связаны. Это дало возможность врагам военного министра после ареста Мясоедова в 1915 г. начать мощную кампанию по дискредитации Сухомлинова [182; 189; 76; 177; 5; 183].

В первой половине марта 1915 г. на военного министра обрушился мощный шквал компромата, связанный с этим арестом. 4 марта 1915 г. В. А. Сухомлинов с тревогой писал Н. Н. Янушкевичу: «Злополучный наш Петроград в последнее время переполнен такой массой слухов и сплетен, что уши вянут. В этот столично-провинциальный огонь подлили масла мясоедовским арестом. Какие на этом фоне вышивают узоры, нет возможности передать» [111, с. 39].

Среди распространителей порочащих его слухов В. А. Сухомлинов, кроме Поливанова и Гучкова, в марте 1915 г. назвал также М. М. Андроникова. Причем его Сухомлинов аттестовал как «самый вредный злак в нашем питерском болоте» [111, с. 45]. Андроников, представлял для генерала большую опасность. Он несколько лет был вхож в дом военного министра, и владел большим объемом информации, которую можно было использовать против Владимира Александровича.

Как уже говорилось, М. М. Андроников начал распространять пасквили на Сухомлинова с июля 1914 года. Особый всплеск его активности пришёлся на февраль–март 1915 года. В нашем распоряжении имеются тексты двух «записок» князя, которые относятся к этому времени. Один, более поздний, текст начинается с публицистически заостренной преамбулы: «Война – событие столь громадной важности для великих государств, вместе с тем является знаменательной и для отдельных лиц. Она родит героев и негодяев; развенчивает одних, а других покрывает славой. Для важных Государственных деятелей, Министров – война есть государственный экзамен, который наш Военный Министр, Владимир Александрович Сухомлинов, к несчастию, не выдержит; ибо, чтобы выдержать такое испытание, нужно быть честным человеком, с твердым характером, любить родину и дело, которому служишь, а не хвастать и сыпать фразами; сваливать трудную и ответственную работу на других, а самому затем пожинать лавры совершенно незаслуженно».

Но хуже всего, с точки зрения автора «записки» то, что генерал не имеет своей воли. «Он весь во власти своей супруги и её раб; послушное орудие в руках этой ужасной женщины. Он живет ею, дышит ею». Ради неё он берет взятки, ибо без «посторонних доходов» не мог бы «удовлетворять безумных требований своей супруги, которая окружает себя неимоверной роскошью».

Сама госпожа Сухомлинова собирает огромные пожертвования на помощь раненым, но на собранные 200 тысяч рублей оборудовала 180 кроватей, между тем, «на эту сумму можно было устроить минимум 2 тысячи кроватей».

Кроме того военный министр «боится соперничества и сравнений с ним самим; оттого его ставленники – одно горе, а такие выдающиеся люди, истинные герои и воины как Иванов, Ренненкампф, Рузский и Алексеев преследуются им» [40, л. 8–11].

Вторая известная нам «записка», относящаяся к февралю 1915 г., представляет собой, по-видимому, подготовительный материал для первой. Поэтому ниже мы будем называть первую «записку» «беловиком», а вторую – «черновиком».

«Черновик» лишен преамбулы. Некоторые сюжеты, имеющиеся в «беловике», здесь лишь конспективно намечены: