Шрифт:
Закладка:
Капитан ложкой показал на стул:
— Сейчас я скушаю эту котлетку — и к вашим услугам!
Корф и есаул сели на свободную кровать и застыли в ожидании. У Евгения Ивановича блуждала на лице восхищённая улыбка, а правый ботинок Корфа дробным постукиванием выдавал настроение хозяина. Зорич с интересом разглядывал капитана. Высокий, крепкий, пышная рыжая шевелюра с апельсиновым отливом, аккуратно подстриженная каштановая бородка, глубоко спрятанные, должно быть, нечистой совестью, плутоватые глаза. «Пройдоха, — решил Зорич. — Такому палец в рот не клади!»
— Всё! — отложив ложку, доложил капитан. — Я слушаю вас, господа. Я весь к вашим услугам. И готов дать ответ на любые ваши вопросы.
— Будьте любезны! — съёрничал Исидор Игнатьевич. — Мы будем вам безмерно благодарны!
И тут же получил в ответ:
— Буду!
— Итак, — поморщился Корф, — начнём сначала. Где вы были, милостивый государь?
Зорич ухмыльнулся.
— Где вы были во время взрыва? И не будете ли вы столь любезны удовлетворить наше любопытство?
— Я был у себя, в каюте, — сбавил капитан. — Думал, видите ли, господа, что я на судне один, и решил сходить в камбуз, перехватить чего-нибудь. Вышел. Прикрыл дверь. Отошёл на несколько шагов. Тут-то и громыхнуло. Я смотрю, — к капитану вернулась уверенность, он сделал паузу, развёл руки в стороны и продолжил трагическим тоном: — Ступенька рядом, и врубился я в неё своей бедной головой.
Кэп опустил её и показал, повернув по очереди к Корфу и Зоричу, большую выстриженную плешь, залепленную пластырем.
— И всё! Отключился. Пришёл в себя уже внизу, на причале. Что там взорвалось — ума не приложу! Но очень хотелось бы узнать подробности.
— Ау самого? Никаких догадок? — настаивал Корф.
Капитан насмешливо надул губы, широко развёл руки, фыркнул и покачал головой. Но, подумав, сказал задумчиво:
— Впрочем, знаете ли, случилась одна мелочь. Уже в коридоре почудился мне стук какой-то.
— Где? Где стук? Откуда? — приподнялся Корф.
Уронив ложку, встал и капитан. Видимо, потревожив руку, скривился и сел обратно.
— Точно, год дэм! В каюте!
— Так! — Вскочив, Корф заходил по палате.
Остановился, направил палец на капитана:
— Ну-ка, вспомни, дорогуша, окно… то есть иллюминатор был открыт?
— Да я его никогда и не закрываю, душно ведь! — с воодушевлением подхватил захваченный энтузиазмом Корфа компанейский капитан.
— Послушай-ка…
Исидор Игнатьевич подошёл к кровати. Сел. Осторожно руками обхватил плечи американца.
— Ведь с утра до взрыва прошло столько часов, и не поверю я ни за что, чтобы кто-то смог просидеть столько времени в душной каюте и не тянуло его выйти наружу, прогуляться по палубе, подойти к борту, опереться на него и посмотреть направо и налево, что же там делается, чем люди живут.
— Точно! — заорал капитан. — Какого хрена он там стоит столько времени! И не раз подходил, а дважды!
— А он — это кто? — тихонько, так, будто боясь спугнуть, спросил Исидор Игнатьевич.
— Да карета дорогая, и конь такой знатный, статный! И стоял-то где?! Рядом с углевозом!
Довольный Корф, поднявшись, поблагодарил капитана, потряс его руку на прощание. Пожелал ему скорейшего выздоровления. И выразил надежду, что их знакомство, к обоюдному удовольствию, конечно же, продолжится.
Выйдя в коридор, Исидор Игнатьевич произнёс нравоучительно:
— Психология, голубчик, — это, знаете ли, очень, очень тонкая и очень деликатная вещь!
— Да, — не стал спорить Евгений Иванович. — Вы, Исидор Игнатьевич, только что убедили меня в этом.
— Теперь, — заулыбался польщённый Корф, — дорогой друг, мы ждём, что покажет экспертиза. Тот взрыв и этот — не с одного ли поля ягодки?!
* * *— Присаживайся, есаул! — начал Корф, протягивая руку. — Вот заключение эксперта.
Исидор Игнатьевич, раскрыв папку, достал из неё лист бумаги. Поднёс клицу, прищурился, досадливо сморщился и положил на стол. Похлопал себя по карманам, извлёк из зелёного футляра очки и водрузил на нос.
— Так… Так… Ага! Вот где интересное! Слушай, Евгений Иванович. «Разрывной заряд снаряда составлял магне… магнези… одним словом, динамит, близкий к „гремучему студню“, наиболее сильному из нитроглицериновых препаратов». А сам взрыв, дорогой Евгений Иванович, произошёл от детонаторной трубки с гремучей ртутью. «Оболочка снаряда лёгкая, из тонкой жести. Заряд составил один-полтора фунта». Так! А теперь главное. «Компоненты взрывного устройства идентичны… идентичны, — Исидор Игнатьевич назидательно взглянул на есаула поверх очков, — компонентам устройства, спровоцировавшего взрыв в доме двадцать четыре дробь два по улице Благовещенской».
— Всё было так, как я и думал, — отложил очки в сторону Корф. — Капитан, шельма, вышел в коридор в поисках хлеба насущного. А вдогонку ему — гостинец. Прямой доставкой, без уведомления! Милости просим! Открытый иллюминатор к вашим услугам! Там же не более десяти саженей, невысоко. Счёты сводят, не иначе как. Что ж, будем искать. Филёры работают. Бомбочками кидаться — любимое занятие эсеров. В нашей губернии, если это они, это первый случай. Но зачем им американец-то? Значит, не он? К англичанину на Благовещенской, пока будем называть его так, заходил человек лет тридцати — тридцати пяти. И парочка лет под двадцать. Ищем. Пока ничего. С той самой дорогой каретой у углевоза тоже пусто. Таких в городе тьма! Тем более американец-то деталей не обозначил. Так что пока ничего. Копаем. Евгений Иванович, — сменил тему Корф, — Светлана Васильевна каждый день: как там Аннушка да что там с Аннушкой? Как бы её успокоить? А, Евгений Иванович?
— Да, милости просим, Исидор Игнатьевич! В это же воскресенье! Будем ждать вас. Аннушка тоже частенько вспоминает Светлану Васильевну. Ты же знаешь, как они подружились.
— Вот и славно! — проговорил, прощаясь, Корф. — Успокою свою мадам. До завтра, есаул! — и пошёл к выходу.
Глава четырнадцатая
Стоящий на другой стороне улицы, напротив своего дома, автомобиль Зорич заметил издалека. Поравнявшись, покосился в его сторону.
