Женщину успокоить не удалось, а мужа Аня успокаивала три вечера, сама поражаясь своей выдержке.

У Ани выстроилась логическая цепочка из сожалений.

1. Надо было продолжить дрессировку. Надо было запереть эту псину с инструктором и не выпускать обоих, пока та бы не выучила команды. Надо было.

2. Лучше бы кошку завели. Юля супрастин бы попила, не сдохла бы.

3. Господи, ну за что нам это! – и это уже было не только об Элли.

Аня купила строгач и вручила Диме. Сказала, чтобы водил гулять собаку в ошейнике, на поводке, что за каждый испорченный метр, сантиметр… так, ладно, просто гуляй с ней на поводке.

Вырастающий, хоть и медленно взрослеющий Дима постепенно запоминал алгоритмы и уже к концу первого класса знал, что ему нужно делать каждое утро и каждый вечер: ошейник → поводок → крепко держать на улице. Дома: ведро → вода → тряпка → мыть лапы. Обнимать, прижиматься, подставлять лицо под теплый шершавый язык.

Аня вытеснила, замуровала когда-то разъедающие мысли о последней беременности, ошибках, укорах врачей, задобрила их подарком – щенком для сына. Эти мысли иногда возвращались, но Аня их отбивала, как мяч – ракеткой.

Сегодня не видел АА. Видел только в столовой после, но она куда то шла. Видел вчера. Она была немного рассержена. Не на меня а просто. Сказала проблемы у дочки в школе и что немного устала от всего этого. Я не понял чего этого но сказал что да. Она всегда понимает. Тогда и я. Да.

Вот. Она даже потом говорилавообще кричала по телефону и кричала. Сказала что изза нее одни проблемы. И что должна всё исправить. Не в смысле что она АА а в смысле кто в телефоне. Она злилась и ругала и лицо стало такое гладкое как мороженное. Я смотрел пока она говорила и не смотрела и. И очень круто. Вот бы жить с АА.

Надеюсь что завтра увидеться с АА.

Надеюсь Надеюсь Надеюсь

Завтра еще поедем бабушку увидеть. Надеюсь что завтра получится подольше.

Бабушка. Скучаю по бабушке. Папа говорит что врачи говорят что бабушке лучше. Поскорее бы она поправилась.

Я нарисовал ее рисунок. Он сохнет. А когда засохнет положу и подарю бабушке!

* * *

– Это ты вот тут работаешь? – Лена, Элен, с брезгливостью и интересом осматривала кабинет дефектологов, будто сидела в какой-то пещере или дряхлой лачужке, посреди сугробов пыли и роящихся тараканов.

Настя ее не ждала. Сидела работала, как тут звонок: – Дорогая, я заеду к тебе на работу? Сходим пообедать. – Сейчас только одиннадцать, Лена. Мне еще работать. – Кофе попьешь. – Я уже пила кофе. – Ну, я пока доеду, уже захочешь снова. Давай, говори адрес.

Насте казалось, что Лена сейчас достанет спиртовой гель и начнет протирать руки. Газетку под свой седалищно-костлявый зад положит.

– Ну, извини, не хоромы.

– Да уж, это то-очно. – Лена оглядывала Настиных коллег. Оля смотрела растерянно, а Наташа, кажется, закипела так, что ею можно было обеззараживать медицинские инструменты.

Господи, Лена, заткнись.

– Чего приехала-то?

– Да я так, с тренировки ехала, рядом была.

– Ты даже не знала адрес школы.

– Предчувствие меня вело!

– И ехала сюда час.

– Что ты начала как я не знаю.

Настя вздохнула.

– Слушай, а покажи мне этих… ну, тупеньких! – смотрела на подругу Лена с радостью щенка, которому сейчас кинут игрушку.

– Ты с ума сошла?!

– Что-о?

– Нет, скажи мне, ты ебанулась, Лена? – шептала Настя.

– Что такое-то. – Лена поджала губы, поскольку не ебанутая была, разумеется, совершенно.

– Так, пошли. – Настя поднялась, взяла сумку и пальто и потащила за собой подругу. – Вставай, говорю, и пошли.

– Куда мы?

– В кафе через дорогу. Там ты хоть никого не распугаешь. Надеюсь.

Наташа с Олей выдохнули. Настя тоже.

Так быстро Настя никогда не пыталась выбежать из школы. Лишь бы еще никого не встретить.

– Ну? Что такое? – Лена не приехала бы просто так. Ей бы даже в голову не пришло навестить Настю.

– У Ника новая любовница.

– Господи. А со старой-то что?

Они шли к перекрестку.

– Я это сразу поняла. Ты же знаешь, у меня нюх. Заметила, что стал приезжать позже. А дома весь такой радостный, в телефоне строчит. Пароля у меня нет, конечно, но я обратилась в контору, в свою, проверенную, ну которая мне узнавала про эту его Румянцеву.

– Ну и что?

– Ну и вот. Они мне всё нарыли. Как, когда, с кем. Посмотри, – Лена протягивала телефон. Они ждали зеленый сигнал светофора. – Это она в Фейсбуке. Виктория Эдуардовна, чтоб ее, девяностого года рождения.

– Бизнес-леди какая-нибудь?

– Контролерша! Настя, она контролерша! Ну скажи мне, как можно с контролершей?.. – Лена была не расстроена, а скорее обескуражена. Настя давно поняла, что Лена «Настенька, от таких не уходят» Белоусова ловит от слежек, подозрений и знания (так она доказывала себе, что не дура, что мужику обмануть ее не удалось) драйв.

– Контролершей чего?

– В смысле чего? Обычной. Которая билетики в троллейбусах проверяет и надрывает! …У нас еще есть билетики в троллейбусах?

– Я не знаю, Лен.

Лена вздохнула. Вздохнула красиво, грациозно, плавно, взгляд в сторону, такой вздох можно было бы и в кино семидесятых показать.

– М-да. Ну, не очень красивая вроде.

– Обычная! Настя! Обычная деревенская выхухоль! Из села какого-то, название забыла. На отшибе мира, понимаешь?

Настя понимала. И ей это было неинтересно. Не нужно. Лишняя информация, оплетающая мозг щупальцами, торчащая из кармана ниткой, волосом-петухом на башке, информация, которую потом еще долго не забыть, как ни пытайся. Страдала бы Лена – она бы ее утешила. Но Лена не страдала. Лена включилась в игру и теперь проходила уровень за уровнем. Уровень первый – шуба. Уровень второй – курорт. Уровень третий – машина. Оплачивай мои уровни, Никас, и я с тобой не разведусь и не отсужу половину твоего добра, половину твоего говна, не располовиню тебя, как ты давно располовинил меня. Или как-то так.

Только так. Только так, дорогой.

Переходили дорогу. Шли к кафе.

– Вот так вот. Слушай, подруга, ты и за своим следи. А то мало ли. Мужики, они, знаешь, все с грешком. Хер у них свербит, лезет в каждую дырочку.

– Фу, Лена! Знаешь, что, сама за собой следи.

– А я за собой хорошо слежу.

– У нас с Сережей всё хорошо. Мне не придется прощать ему любовниц за сертификаты в массажные салоны.

– Ой-ой-ой, это я что слышу? Укор гордой женщины?