Шрифт:
Закладка:
— Слушай, Москва, — сипит он. — Зачем ты так, а? Все же было хорошо... Я имею в виду, между нами.
Напрягаюсь от смутного дежавю — неужели Елистратов пытается обвинить меня в собственном малодушии?.. Манипуляция, знакомая до тошноты, отныне на мне не работает, и я сохраняю олимпийское спокойствие.
— Макар, я все понимаю и не обижаюсь. Я всегда отдавала себе отчет, что мой шрам может стать проблемой, и ни на что особо не надеялась. Рано или поздно ты бы узнал о нем, так что... не кори себя!
— Да нет, Москва, я морозился не из-за шрама, — Макар облокачивается на мою парту и скорбно вздыхает: — Я знал, что этот мутный с четверга к тебе подкатывает, и что ты вроде как не против. А вчера вы заявились открыто... Выходит, ты обманывала меня.
С моих губ срывается нервный смешок — Макар разыгрывает сцену ревности, но его брезгливый взгляд на мой шрам я помню как сейчас.
Он жалок. По-настоящему жалок и окончательно похерил добрые отношения, еще недавно возможные между нами.
— Нафига тебе этот Болховский, — быстро шепчет Макар. — Он же слизняк, позер и редкостная тварь. Я не стал давать ему сдачи, потому что не сдержался бы и загасил. Он бросит тебя, вот увидишь. Ты у него не первая... Весь город говорит, что он моральный урод. Ты хоть комменты в интернете читаешь, Москва?
— У меня его нет, — отрезаю я и, подняв голову, с надеждой смотрю на дверь, но Влад где-то запропастился, а Макар продолжает наседать:
— Эрика, я же не предлагаю тебе ну... интим, и не зову замуж, можно же просто общаться, вместе проводить время... Но этот... ушлепок никого к тебе не подпускает! Я могу познакомить тебя со своей тусовкой, а ты представишь меня своим друзьям из Москвы...
Разговор начинает откровенно забавлять, и я смеюсь уже в голос:
— Чтобы что, Макар?
— Ну, у меня есть мыслишки в следующем году перебраться в столицу...
— А я не собираюсь туда возвращаться. У меня нет там друзей! И ты... отвали! Просто отвали, ладно?..
Макар бледнеет, захлопывает рот и прищуривается. Силится придумать складную отповедь, что-то беспомощно выискивает в моем лице, но я еще шире скалюсь, и он в ярости выплевывает:
— Ладно, Александрова. Я не гордый и пока отвалю. Но цыплят по осени считают.
***
Глава 28. Эрика
Макар уходит восвояси, нервно поводит плечами, играет желваками и отворачивается, но даже вид красавца со спины признан внушать девочкам трепет и восторг. Елистратов слишком глуп и самовлюблен, чтобы зацикливаться на мести — залижет душевные раны, переключится на другую, и его детская обида пройдет.
Попытка меня запугать вызвала не страх, а ответную агрессию — значит, я делаю большие успехи.
Влад возвращается, вразвалочку проплывает по аудитории, плюхается на свой стул и подмигивает мне, но утренний тихий свет в его глазах больше не сияет, в них темно, как в глубоком колодце.
— Все нормально? — не сдерживаюсь я, и он буднично кивает:
— Да, все в норме. Мать звонила.
— Кто?! — у меня обрывается сердце.
Костя постоянно внушал, что я не разбираюсь в людях и обязательно обожгусь, и недавние слова Елистратова о моральном облике Влада упали на благодатную почву. Неужели эти двое оказались правы, и Влад меня обманул?.. И трагическая история об умерших родителях — всего лишь слезливая выдумка, о которой он уже и сам не помнит?..
Влад считывает мое замешательство, хмурится и трясет головой:
— Черт. Мачеха. Девушка отца. После его смерти она была моим опекуном... Короче, все сложно.
Он опять расстроен и явно не желает развивать тему, пришедший препод начинает лекцию, и я поспешно раскрываю тетрадь.
Но объяснения статистических методов звучат монотонным фоном — я проваливаюсь в размышления о прошлом и настоящем.
Почему я все еще ведусь на нелепые сплетни, ведь Влад ни разу не давал повода ему не доверять? Может, всему виной моя травма — я до сих пор не понимаю, зачем он вызвался мне помочь и предложил дурацкую игру и, несмотря на бабочек, привычно оживающих в груди при его появлении, позорно и подло в нем сомневаюсь...
Если вдуматься, я счастливица — мой отец невредим, живет в трех станциях метро по той же ветке, при желании я могу написать ему или встретиться, только... желания нет. Мама тоже в порядке и, несмотря на тотальное непонимание, я бы предпочла, чтобы с ней все было хорошо.
А Влад... в раннем возрасте потерял родителей, у него есть только дед и, по всем канонам, не ладятся отношения с мачехой. Я сама избавилась от своего окружения, а Влад такой участи не выбирал. Не мне осуждать его скрытность, но, черт, как же хочется узнать о нем хоть чуточку больше!
***
Мы весь день тусуемся вместе, Влад исправно поддерживает иллюзию благополучия, но меня не проведешь: я видела его по-настоящему счастливым. Я достаточно хорошо его изучила и могу с уверенностью сказать: чем тяжелее у него на душе, тем развязнее он себя ведет, а его остроумные отповеди отравляет едкий сарказм.
Именно поэтому к нему прицепился имидж холодного скользкого типа, и люди, даже знакомые, охотно верят нелепым слухам.
На большой перемене он тащит меня в столовку, быстро наводит подобие сервировки, отодвигает стул, помогает поудобнее усесться, приносит рогалики и два больших стакана кофе. Макар за соседним столиком в одиночестве восполняет запас потраченных калорий пирожком с мясом и косится на нас, как на самоубийц.
— Что с планами на сегодня? — Влад откладывает пластиковую вилку, пару секунд вглядывается в меня и глубокомысленно изрекает: — Чрезмерные возлияния среди недели — так себе вариант, предлагаю перенести их хотя бы на завтра. В нашем списке осталась только ментовка?..
Как бы я ни бахвалилась, мысль о попадании в полицию вызывает содрогание и животный ужас. Другая идея кажется гораздо более занятной, и я осторожно прошу:
— Научи меня танцевать? — Влад скептически морщится, и я заливаю досаду щедрым глотком горячего кофе.
— Деточка, разве я не говорил, что ушел на пенсию?.. —
