Шрифт:

Закладка:

Сделать

Перейти на страницу:

был еще маленьким, но мне казалось, что много. Он

просил благословения каждую неделю – денег, проще говоря. Он говорил мне, что Бог

заботится о нас, и я ему верил. Сейчас я понимаю, что он был опытным лжецом – а может, и нет. Может быть, он действительно верил, что люди давали ему деньги, потому что он

был благословлен Господом.

Как бы то ни было, этого было достаточно, чтобы мы жили в большом доме, и, насколько я теперь понимаю, в довольно приятном районе. В то время он говорил мне, что

мы окружены грешниками. Он говорил, что в тех домах живет дьявол. Если в саду играли

дети, то это дьявол заманил их туда. Если люди бегали, значит, их преследовал дьявол. Я

боялся выйти на улицу без своего отца, потому что, казалось, дьявол был везде. – Пауза. –

Теперь, когда я думаю об этом, я думаю, что я жил в одном доме с дьяволом.

Его пальцы переплетены с моими. Не слишком крепко – но достаточно, чтобы я

почувствовала, что он не собирается так скоро выпустить мою руку. Я гадаю, нужен ли

ему якорь.

– Мой отец устанавливал правила, – продолжает Рев. – Он говорил, что если Бог

хочет, чтобы я преуспел в жизни, мне это удастся. Но если я не был достаточно

благочестив, недостаточно свят, или что бы то ни было недостаточно, то долгом моего

отца было устранить проблему. – Его голос становится жестче, и я не уверена, гнев ли это, страх или стыд. – Когда мне было шесть лет, он хотел, чтобы я переписал целую страницу

из Библии. Моя рука начала неметь, и он решил, что дьявол завладел моей рукой. Он взял

нож и начал резать, при этом говоря мне, что мои крики – это борьба дьявола за то, чтобы

остаться внутри меня...

– Рев. – Эмоции сдавливают мне горло, и я чувствую, что вот – вот расплачусь. –

Ох, Рев.

Он снова поворачивает голову, и я вижу его профиль.

– Прости. – Кажется, он смущен. Его пальцы крепче сжимают мои. – Я не хотел

вдаваться в детали.

Я разворачиваюсь на скамейке, затем накрываю свободной рукой его ладонь. Мой

мизинец ласкает шрам под краем его рукава, и у Рева перехватывает дыхание.

Но он не отдергивает руку.

– Можно задать тебе вопрос? – спрашиваю я.

– Всегда.

– Твоя мама – я имею в виду, твоя родная мама – пыталась его остановить?

Короткий вздох.

– Она умерла, когда я родился. Отец говорил, что она умерла, сражаясь с дьяволом.

Как только меня забрали у него и я начал учиться, как быть нормальным, я подумал, не

соврал ли он мне о ее смерти. У меня был момент, когда я был уверен, что он все выдумал, что она была жива и скучала по мне. Но у Кристин – мамы – есть огромное досье на меня, и свидетельство о смерти моей матери тоже там. Причина смерти: кровотечение матки.

Так что, по крайней мере, это правда.

– Мне так жаль.

– Вот почему его сообщения так меня огорошили. Даже спустя столько времени...

такое чувство, что он все еще имеет надо мной власть. Я боюсь ослушаться. Становится

все труднее не отвечать ему. – Он сглатывает.

– Он в тюрьме?

– Нет. Он отказался от родительских прав в качестве признания вины. И отработал

сто восемьдесят дней на общественных работах. Я понятия не имею, где он сейчас.

Сто восемьдесят дней штрафных работ после того, как он издевался над Ревом

годами. Это кажется насмешкой судьбы.

– Ты боишься, что он придет за тобой?

– Да. Я беспокоюсь об этом каждый день. – Глубокий вздох. – Я долгое время