Шрифт:
Закладка:
План мечети в Тинмеле (по H. Terrasse, «L'art hispano-mauresque des origines au XIIIe siecles, табл. 50, стр. 305). В глаза бросаются симметрия и прекрасная композиция здания
Аль-Мансур, как и его отец, был воспитан на андалусской культуре. Это был не только полководец, но и строитель, автор проекта мечети Марракешской касбы, Хиральды, ансамбля монументальных стен и ворот Рабата и, наконец, оставшейся недостроенной гигантской мечети Хасана в Рабате. Благодаря альмохадским халифам испано-мавританское искусство широко распространилось в Берберии. Что касается берберов и арабов, которые стояли гарнизонами в городах Испании, они тем более ощущали на себе андалусские влияния.
Хозяйственная деятельность. Андалусская цивилизация становилась тем более блестящей, что совпадала по времени с восстановлением порядка, внесенного альмохадами в деятельность государственной власти. Халифы положили конец финансовой неразберихе удельных королевств и покровительствовали земледелию «благословенной страны», как назвал ее один арабский писатель XII века. Промышленность и ремесла по-прежнему процветали. В Хаэне торговали шелковичными червями; в Аликанте существовали судостроительные верфи; в Альмерии работали восемьсот шелкоткацких станков, здесь же изготовляли медные и железные инструменты. Эта промышленная деятельность не могла не оказать влияния и на Магриб. Сеута, так же как и Хатива, славилась своим производством бумаги, называемой «себти»; в Фесе также работали бумагоделательные мастерские.
Торговля была очень оживленной. В Аликанте, Альмерии, Кордове находились прославленные рынки. Испания вывозила, главным образом в Марокко, лес, а также зерно, промышленные изделия, ткани, восточные товары. Альмохады перестроили монетную систему, установленную альморавидами. Вместо того чтобы заключать надпись на динарах в круг, они стали частично ограничивать ее квадратом и приняли за единицу своей системы «двойной динар», который лучше соответствовал античному динару.
Магриб торговал не только с Испанией. Тунис, Бужи, Константина, Оран, Тлемсен, Сеута (в 1236 году в Сеуте существовал марсельский фундук — fundicum marcilliense) обменивались товарами с Пизой, Генуей, Венецией, Марселем. Источники, обработанные А. Е. Сайу, осветили порядок и методы ведения дел, которым следовали купцы Ифрикии, поддерживая деловые отношения с христианами.
Во времена альмохадов мусульмане, первыми разработавшие формы своей торговли в соответствии с потребностями международного обмена, усовершенствовали свои методы, которые перенимали у них и христиане. Несмотря на различия в религии, несмотря даже на развитие пиратства, которое не поддавалось контролю африканских государей, связи и обмен между христианами и мусульманами непрерывно развивались. В XII и в начале XIII века христианские купцы не только приезжали заключать сделки в Тунис, но и оставались там на жительство. Они покупали в Магрибе шкуры овец и коз, а также воск и продавали там ткани, восточные товары и даже вина.
Самыми активными были пизанцы, которым удалось добиться, заключив некое подобие договора, гарантий для себя и своих товаров (1157 год). Для хранения товаров им был выделен фундук, а по отношению к ним самим старались избегать какой-либо бесцеремонности. В самом начале XIII века купцы Туниса обратились с дружественными и настойчивыми письмами к одному пизанцу, который покинул их город вследствие наложения ареста на его товары, и старались успокоить его. «Возвращайся без всяких колебаний, — настаивал драгоман, — ты везде найдешь прекрасный прием, так же как и все твои спутники. Товары стоят дешево, и ты сможешь закупить все, что тебе нужно». А кожевник-мусульманин добавлял: «Здесь спокойствие, и дела в хорошем состоянии, даже лучше, чем во время твоего отъезда. Вы будете приняты, и с вами будут обращаться здесь так же хорошо, как и прежде». Эти письма свидетельствуют о личных дружественных связях между купцами Пизы и Туниса. Поэтому пизанцы вели в Ифрикии значительные торговые операции. Они обменивали свои товары, главным образом зерно, на шерсть, кожи, квасцы и воск. Мусульмане настолько доверяли им, что иногда даже предоставляли кредит.
Генуэзцы и марсельцы вели дела, как это было принято среди европейского купечества: обычные ссуды, теоретически без процентов; морские ссуды, при которых допускалось высокое вознаграждение, так как риск, связанный с морем, относился за счет заимодавца; договоры «commenda», в силу которых заимодавец участвовал в прибылях купца; «societas», когда прибыли распределялись между трудом и капиталами, вносимыми членами товарищества. Генуэзцы первыми ввели практику векселей при сделках с Тунисом. Марсельцы вкладывали значительные капиталы в торговлю и транспорт. Двадцать контрактов, подписанных купцами-капиталистами Мандуэля (между 1212 и 1246 годами), свидетельствуют о том, что последние при посредничестве евреев продавали в Бужи, Сеуте, Оране и Тлемсене арабские монеты (мийарес или полудирхемы), которые они чеканили, в частности в Монпелье, для экспорта. Что касается венецианцев, то они заняли значительное место в торговле с Тунисом только при Хафсидах.
Армия и флот. Для обеспечения своей власти в Берберки, и особенно в Испании, альмохады имели хорошо организованную армию, которую они рекрутировали первоначально среди берберских племен, а позднее среди кочевых арабов; в ней фигурировали даже тюркские контингенты, взятые в плен в ходе борьбы против Каракуша, и христианские наемники. По мере того как удельный вес этих чужеземцев увеличивался, а численность масмудийских контингентов уменьшалась, альмохадская армия теряла свой первоначальный дух — мы бы сказали, свой национальный характер — и становилась профессиональной армией. Большое значение имела гвардия халифа. Правоверные, которые окружали его шатер, должны были умереть, но никого не подпускать к нему. Войска наступали последовательными волнами с пиками, мечами, стрелами и пращами. Против крепостных стен применялись осадные башни, иногда в шесть этажей.
Когда альмохады заняли Кадис, они получили в свое распоряжение могущественный флот Меймунидов. Бербер Юсеф, который служил на кораблях короля Сицилии Рожера II, а затем был назначен Абу Якубом адмиралом, превратил эскадру халифа в самую могущественную на Средиземном море. Не случайно в 1190 году Саладин просил его помощи, чтобы остановить христианских королей на пути в Сирию, но, несомненно, ничего не добился, так как, будучи заодно с Каракушем, он вряд ли снискал благосклонность Абу Якуба.
Благодаря могуществу альмохадской империи, ее богатствам, славе ее армии и флота, халифы пользовались значительным престижем. Один арабский писатель утверждает даже, что мусульмане Каира и Александрии надеялись, что Абу Якуб завоюет Египет. Да и демарш Саладина свидетельствует по меньшей мере о том, что он рассматривал повелителя Магриба как наиболее способного выступить за поруганный ислам.
Философия Ибн Туфейля и Ибн Рушда. Испано-мавританская культура еще выше подняла престиж альмохадов во всем мусульманском мире. Два наиболее
