Шрифт:
Закладка:
Длинноногая брюнетка собиралась в порыве радости прыгнуть на плечи Макса, а возможно, и обвить его ногами, но Максима спасла выставленная перед собой корзина плюшек.
– Диана, приветствую.
– Где пропадал?! Гад такой, да! Зажал мне второе свидание! Мало я тебя воском обливала, да? Сэми! – кричала она, – Сэми! Тут Максим! Прикинь, да? Скорее беги сюда! Ну где ты, Сэми?!
– Диана, знакомься, это Кира, – прикрывался теперь Максим мной, опасаясь, что нейтрализовать атаку Сэми с незащищенной задней точкой он не сможет. – Кира моя девушка. Так что никаких знакомств с претендентками. Идет?
– Девушка?.. – только что заметила мое существование брюнетка. – То есть… – сменила она презрительную интонацию на воодушевленную, – девушка! Ну круто, да! Значит, через недельку уже будешь свободен? И мы с Сэми звякнем тебе, да?! Сгоняем в коттеджи, как в тот раз, когда я связала галстуком тебе руки…
«Галстуком связала она руки… вот моя бабушка связала его руки стяжками!» Не став слушать, что было после шибари из галстуков, я направилась в сторону берега.
На дальнем конце пристани возле двух катеров собралась группа молодежи. Грохотали моторы дорогущих иномарок. Кого-то привезли персональные водители, провожая до пристани с охраной, кого-то даже минивэн.
«Это ж сколько туда бодигардов приспичило запихнуть?» – скользнула я взглядом по белому фургону.
С катеров во всю надрывались музыкальные колонки. Полтора десятка парней и девушек пританцовывали, раскачивая легкий пластиковый понтон. Слышался звон бокалов, доносился аромат кальянов, тестостерона и эстрогена.
Сначала дурдом в моем доме, потом в доме Воронцовых, а теперь в казенном доме бюро.
Но именно там, среди неадеквата, ментальных расстройств и трупов, я чувствовала себя… уютно.
Впишусь ли в компанию на таких вечеринках? Значит, так нам с Максом предстоит проводить все выходные? Если не в стяжках и галстуках, то тут?
Двумя конвоирами Сэми и Диана вели Максима к катерам. Чтобы освободить его руки, одна из них тащила сумку, а вторая корзину.
Максим посмотрел на меня взглядом обреченного, чья деликатность и чувство такта не позволяли сбросить с пристани прилипчивых барышень-пиявок обратно в воду.
– Хеллоу! Ты новенькая? – услышала я низкий мужской рокот у себя возле уха. – Ну, познакомимся, я Феликс!
– Имя у тебя кошачье, – отвернулась я.
– Так ты стань моим котенком, роднуля!
– Хочешь меня удочерить?
Парень с кошачьим именем расхохотался.
– Нет! Хочу приласкать тебя, киса… и твою…
Он позволил себе провести рукой мне по спине, задерживая ладонь на границе шорт, и быстро юркнул пальцами по пояснице. Выкрутив через секунду его запястье, я была готова сломать ему четыре пальца. В глазах защипало, я была уверена, что у меня лопаются сосуды.
– А-а-а-а! Тише… дура! Я пошутил! Отпусти!
– Ты прикоснулся… четырьмя пальцами, – тихо произносила я, – значит, теперь они мои, – надавила я сильнее, повреждая ему сухожилия.
– Прости, прости… Хватит, умоляю! Мне больно!
Мои губы дернулись легкой улыбкой.
– Еще раз назовешь меня кисой, – чувствовала я удовольствие, повелевая им, считывая, как возрастает его сердцебиение, как кожа наливается от страха красным и впрыскиваются порции адреналина и кортизола, – я выдерну тебе обе руки, и ты будешь вылизывать себя, как кот, до конца жизни.
– Понял, понял! Ты не дура… Это я идиот, урод и тварь! Прости!! Умоляю, хватит!!!
Пока я занималась кошачьей дрессировкой, Максима обволакивала паутина девушек. Его, как муху, а точнее, как здоровенного мухана, укутывали мягкие прикосновения, разгоряченные тела и наращенные пряди.
Я видела, как он ищет меня взглядом внутри броуновского движения, что происходило на понтоне, а я до сих пор решала – кнут или пряник?
Но тут мир для меня погас.
Пошлый представитель кошачьих остался где-то наверху, когда меня поглотила вселенная сальмонелл. И случилось это через секунду после того, как Максим раскачал понтон, отправляя своих паучих, а заодно и меня, освежиться.
Стараясь не хлебнуть проточной жижи, я зажмурилась, захлопывая рот, глаза и по возможности все остальные отверстия, если организм был на такое способен. Дно оказалось в полутора метрах под нами, и я сразу же смогла встать на ноги.
Максим притянул меня к себе:
– Кирыч, порядок? Твои глаза…
Не дав мне произнести хоть какую-то тираду, он крепко меня поцеловал.
Зачем он сделал это сейчас?
Чтобы обозначить свои права, свои границы или просто потому, что хотел? Я не стала разгадывать, отвечая на его поцелуй, обмениваясь тремя сотнями видов бактерий, проживающих в ротовой полости, плюс-минус сотней, полученной только что из водоема.
Мы выбрались из воды последними. Кто-то накинул нам на спины полотенца, потом Максим представил меня всем желающим, кроме Дианы, Сэми и Феликса, которые нервно затягивались кальянами на борту катера и кашляли из-за них, как столетние бабульки и дряхлый дед.
Максим растирал мои плечи полотенцем, и мы оба пропускали мимо ушей адресованные нам реплики. Оказавшись на одном из катеров (не с бывшими-будущими претендентками и их котярой), я увидела, как чьи-то руки протянули мне столь желанный стакан с горячим чаем.
– Держи! Выпей, согреешься! Меня Полина зовут, – улыбалась рыженькая девушка напротив, – классная татушка. Журавль, да? Кто набивал?
– Я не помню… кто-то.
– Обалденное мастерство. Этот исчезающий в тумане журавль. Нет слов! А у меня корона! – выставила она бедро, демонстрируя работу тридцать на тридцать сантиметров.
Я взяла кружку чая из ее рук, но не могла решиться сделать глоток. В том году я хлебнула мохито со снотворным и потеряла сознание, когда вокруг было вот столько же людей. Мимо нас прошел Максим. Остановившись на секунду, он отпил из моей чашки и вернул ее мне в руки.
– Эй, Макс! Я не тебе заваривала!
– К счастью, – обернулся Макс, – с Полиной мы не заваривались! Она сестра Толика. А с сестрами друзей, – подмигнул он и выставил нравоучительно указательный палец, – ни-ни!
– Ну и ходок ты, Максик!
– Сохрани мои исповеди в тайне, Поль.
– Придется, – повернулась она ко мне, – тебе переделать чай? Хотя… вы, наверное, уже обменялись не только слюнями. Ой, это не мое дело!
– Чай отличный. Спасибо, что не предложила алкоголь.
– Ты не пьешь? В завязке? На каком ретрите трезвости была? Я была на пяти. Лучший на Шри-Ланке, конечно же!
– Нет, я не в завязке. Я просто не пью. Это невкусно и вредно. Люблю воду и кофе.
– Ты как моя мама! Зожница! Она постоянно заправляет меня водой.
– И правильно делает. Из воды даже зубы состоят. Она нужна для мозга, крови, кишечника. Без воды появляются геморрой, морщины и варикоз.
– Геморрой и морщины у меня появляются, когда вижу Виолу возле Толика. На той неделе
