дешёвом фильме, кем-то особенно своенравным организованная толпа. Не то, чтобы Хён Сок не оценил этот полный внимания и благодушия жест, но тот самый кто-то, отнявший у людей с полчаса рабочего времени, не успев и распробовать торта, тут же оказался на паперти у его кабинета. Белокурый парнишка, ни на грамм не прочувствовавший свою провинность, всё же добился своего. Хён Сок проявил к нему интерес, да вот только случайно. Так же случайно, как и затем усадил его у своего стола и негласно назначил своей правой рукой. Эндрю всегда был без ума от подобных затей, и в тот раз его развлечение сыграло ему на руку.

Если бы Хён Сок дал Эндрю волю, он тут же улетел бы в «Холи Белли» за своей новой подругой. Не то кофе её до ужаса ему нравилось, не то он не мог усидеть за работой и минуты после того, как без единого выходного отработал по меньшей мере целый месяц, но он и не смел жаловаться — ему сразу было до очевидного понятно, что его старый друг страдает от подобного графика похуже его самого.

— Есть планы на завтра? — задал вопрос Хён Сок, перечитывая сложенные аккуратной стопкой бумаги. — Если есть, то всё отменяй.

— У меня вдруг возникло чувство дежавю. — Потирая переносицу, Эндрю с досадой посмотрел на часы. — Рабочий день уже кончился. Что, неужели ты наконец решил предложить мне что-то стоящее? — с улыбкой откинувшись на спинку стула, он приготовился наконец услышать нечто приятное, вроде объявления давно обещанного отпуска или немаленькой премии.

— Мы едем в Сварог. Чем раньше мы со всем этим закончим, тем лучше.

— Хочешь провести Рождество вместе? — лишь слегка растерявшись, Эндрю не лишился былого настроя. Что бы начальство ему сейчас ни ответило, он был готов стоять на своем до последнего. — Звучит, конечно, очень заманчиво, но лучше бы тебе пойти к Лин. Обычно праздники проводят с самыми близкими.

— Лин занята. Я тоже должен быть занят.

— Звучит так, будто бы ты и правда ей поверил. — Скрестив на груди руки, Эндрю с нажимом произнёс. — Я поеду лишь при условии, что после ты дашь мне целую выходную неделю.

— И что ты собрался делать весь этот срок?

— Налаживать свою личную жизнь, конечно же. И тебе бы это тоже не помешало, горе романтик. — Заметив недоумение на лице друга, он остался довольным произведённым впечатлением. — Что такое, неужели ты всё ещё стараешься не подпускать меня к моей даме сердца?

— Твой роман не идёт на пользу нашей работе. С тех пор, как вы расстались, ты стал больше внимания уделять делу. — Хён Сок продолжал говорить со спокойным тоном, стараясь не допустить в нём перемены. Но кое-что ему всё же не удалось скрыть от мужчины, что по его собственному указанию оказался привязан к нему с того момента, как тот однажды со всей свойственной ему наглостью решил изменить порядки в устоявшейся системе.

— Неужели ты вдруг захотел проводить со мной ещё больше времени? — Эндрю усмехнулся, и, закинув одну ногу на другую, гордо уселся в кресле. Ему наконец удалось взять над Хён Соком верх, и эта маленькая победа чрезмерно его радовала. — Тебе не обязательно оправдывать работой любой свой поступок, Хён. Если так сильно желаешь снова отвести меня в тёмную спальню, то можешь просто попросить об этом.

— Не понимаю, о чём ты.

Пока Эндрю едва сдерживал смех, Хён Сок сам удивлялся своей разговорчивости. В прежние времена он бы с удовольствием ответил: «Да что ты такое несёшь?», но после разговора с Алеком его гнев унялся. Словно бы в снежном шаре каждая плавающая в антифризе снежинка прилипла к одной лишь фигуре главы патруля. Новость, что один из презираемых им людей оказался фолком, заметно успокоила Хён Сока. Хоть он и не хотел, да и не мог позволить себе это осознать, ему до неприличия очевидным казалось то влияние, которое на него оказал до смерти бледный и растерянный Алек. Хён Соку нельзя было ненавидеть фолков, но нарушать этот запрет оказалось одним из самых приятных чувств, что только могло посетить его после смерти отца. Если Му Хён отдал жизнь за сына фолка, то почему кто-то из них не мог страдать ради сына человека?

— Хён, а ты случаем не заметил того, как много вещей, касающихся общения, не понимаешь? — улыбка Эндрю всё не унималась. — Подполковник первого отдела по делам межрасовых коммуникаций сам не может в коммуникации. — Ударив себя по колену, он наконец рассмеялся.

— Забавно. Больше не шути так. — Слишком долго задержав на нём взгляд, Хён Сок продолжил вычитывать документы так, словно бы этот нестройное сборище букв могло спасти его от надвигающегося откровения.

— Ладно, прости, это просто ничего не значащая забава. С усталостью всегда помогает бороться смех. — Избавившись от былого воодушевления, Эндрю вдруг выпрямился и сел в кресле так, как то было положено его званию офицера. — Слушай, Хён, тебе и правда стоит позаботиться о своих отношениях с Лин. Поговори с ней наконец и прекрати обелять свои поступки работой. Вот это уж точно не идёт на пользу ни Лин, ни отделу.

— Я всё ещё тебя не понимаю.

— Ты ведь мог вернуться в первый Округ в тот же день, как вышел из больницы. Тебя никто не держал, но Кэсси сняла для тебя квартиру. Хён, тут даже дураку будет понятно, что ты остался там только потому, что хотел, чтобы Лин не уезжала домой и заботилась о тебе.

— Я не соглашусь ни с единым твоим словом.

— И не нужно. Я, если честно, тоже сначала не поверил, пока Кассандра мне всё не объяснила. Как оказалось, она и правда знает тебя лучше меня. — Он нервно поёжился, будто никак не мог примириться с этой мыслью. — Но, если честно, я и сам заметил, что ты не спешишь поправляться только из-за Лин. Ну, и тебе нравилось, что я бегаю по твоим поручениям, словно собачка по команде.

Хотя Хён Сок и не желал признаваться в собственных ухищрениях, но всё, сказанное Эндрю оказалось правдой. Он вывел его на чистую воду, не дал нитям невидимых ловушек раствориться, а тайным мыслям забыться. Хён Сок ничего не делал без тайного умысла, но весь этот смысл он называл чужим именем. Ещё ни разу за прошедшую жизнь он не признавался в том, как его разум любит прятать очевидное за ложным, и, даже если правда и готова была слететь с его языка и наконец открыть сестре то раскаяние, что было для