шепот; низкий, незнакомый голос наполнил его голову. Лорен был хмур, не шутил, как остальные, из глубин души его губительным пожаром поднялось раздражение на обстоятельства, на самого себя, на Кунабулу, на гибель сестры, которая стала его вечным проклятием. Он старался ни с кем не заговаривать, не смотреть на Плио Акра и Гаральда Алистера, оттого голос становился все громче, все отчетливее слышалась злоба в этом шепоте, сбивчиво выплевывающем неразборчивые слова. Ему казалось, серые небеса давят на него, из черных глубин Эрешкигалевских гор грозил ему дух, оставшийся от древней богини. Едва прижимал руку он к любому камню, рука его чувствовала тепло кунабульских владений. Всем существом своим ощущал он всю нечестивость, обреченность и проклятие этой земли.

Заметив мрачность Лорена, Авдий Веррес подъехал к нему и тихо спросил:

— Что скажете вы на все это, господин Рин?

— Быть может, она чувствует приближение армий Беллонского Союза, — предположил Лорен, поморщившись, ибо обоняние его всюду сопровождал слабый дух гнили и тлена, которого не слышали остальные.

— Мы близки к финалу.

— Нет, мы наконец-то добрались до начала.

И, еще более почернев лицом, целитель нахлобучил на голову капюшон и пришпорил коня.

Ветра мертво бушевали по камням, будто пытаясь сдвинуть их своим неистовством. В воздухе роем диких пчел носились неведомые голоса, из-под земли поднимающиеся, и вселяли в сердца путников смятение и ужас. Но лишь Лорен слышал их, остальные же чувствовали только, что настроение их портится.

Солнечные лучи не могли пробиться через густую завесу тумана. Настроение отряда портилось. Сомнения в успехе закрадывались в душу и ядом подбирались к сердцу. Мернхольдский свет покидал их, отступая под напором кунабульской тьмы. Но вперед они смотрели, выпрямившись и решительно хмурясь. Они знали, что иного пути нет, и принимали свою судьбу.

Ибо Лорен брал на себя весь вражеский натиск. Сила его притягивала хмарь, душа его впитывала ядовитые пары, невидимым могущественным ореолом обнимая путешественников, на себе сосредотачивала всю кунабульскую ненависть. И целитель стал неразговорчив, мрачен до крайности, вместе со стремлением покончить с надвигающейся катастрофой, в сильном сердце своем нес тяжелейшую тоску.

Отряд быстро прочувствовал всю глубину перемен Лорена, по обыкновению своему, неунывающего, и сам погрузился в мрачный туман.

— Быть может, по сестре тоскует? — предположил Хельс во время привала, с опаской поглядывая на целителя, одиноко обстроившегося у одного из валунов и копошившегося в своих вещах.

— Здесь что-то иное, — возразил Арнил, не оборачиваясь на целителя. — В Мернхольде он был другой. На него что-то давит и, сдается мне, он никогда не признается в этом.

— Ему нужна помощь, — заключил Элай, искоса глянув на принцессу Нодрима, сидевшую неподалеку, с прямой спиной, отвернувшись, но все прекрасно слышавшую.

— Он повеселеет лишь тогда, когда покинет эту злачную дыру, — заметил Буливид, проверяя свою ужасающую палицу. — Ничто более не поможет ему. Даже Плио. Да и от гибели Акме он никогда сполна не отойдет.

Осмотрев своего коня, проверив подпругу и потник, замазав царапины животного густой темной мазью, чтобы они не воспалились, Лорен прогулочным шагом отправился осматривать окрестности.

Остановился отряд у самого подножия гор Эрешкигаль, в самой северной их части, спрятавшись на каменистом выступе за множеством бугристых валунов под надежным навесом. Это подобие пещеры укрывало их со всех сторон. И они осмелились даже разжечь костер.

Ночь глухой мглою подкрадывалась к ним, стальным кольцом стискивая путников в своих объятиях. Где-то на западе алели тучи, возвещая об умирающем закате и наступлении ночи. Рубиновые всполохи слабо просачивались сквозь кунабульский туман и, завязнув, в нем умирали, не проливая на отравленную землю ни капли своего целительного эликсира.

Медленно прогуливаясь, Лорен окидывал пустошь хмурым взглядом. Она медленно и мучительно тонула в наступающей тьме.

Он пытался прислушаться к голосам, что доносил до него ветер, но терпел неудачи при каждом усилии, ибо то ветер стремительно уносился в другую сторону, то догнавший его принц Арнил пытался отвлечь пустыми разговорами.

— Ты бы лучше вздремнул, — посоветовал Арнил спокойным голосом.

— Я не усну, — последовал холодный ответ.

— После подобного пути, что мы проделали, уснешь сразу. Что тебя тревожит? — наконец, без обиняков спросил Арнил. — Тебе снятся дурные сны?

Лорен, изумленный его заботой, недоверчиво, тяжело, хмуро глянул на него.

— Как только уйдем мы с этой гнилой земли, все закончится и будет по-старому, — уклончиво ответил целитель.

— По-старому никогда не будет. Мы видели достаточно, и слишком много предстоит нам еще увидеть. Мы потеряли дорогого сердцу человека, и еще неизвестно, кого еще нам предстоит потерять. Из нас вырвали кусок, и дыра не зарастет, а ты утверждаешь, что все будет по-старому.

Лорен вздохнул, горько, мрачно, но не ответил ничего. Он не желал думать о прошлом, пока настоящее и будущее подтачивало его силы, испытывая на прочность. Когда вспоминал он о том, что было до Мернхольда, что-то страшное и горькое поднималось в нем, угрожая гранитной дланью пригнуть его к земле.

— Вы вновь повздорили с Плио? — вдруг спросил Арнил. — Вы не разговариваете уже несколько дней, от самого Мернхольда.

— Я был против вашего похода в Кунабулу.

— Зря, — ответил принц, пожав плечами и засунув руки в карманы. — Она будет с тобой до самого конца. Да и я тоже.

— Надо было ей оставаться дома…

— Да что теперь говорить!.. Гляди, Хельс с Авдием.

В стороне, за стеной валунов стояли два королевских соглядатая и вели тихую беседу, на руке Авдия сидел небольшой сокол. Прижав палец к губам, Лорен взял принца за локоть, заставил его пригнуться, и оба на цыпочках подошли поближе.

— Не пиши этого, Авдий, — строго говорил Хельс.

— Я не намерен лгать Его Величеству! — возражал тот своим тихим уверенным голосом.

— Я не прошу тебя лгать. Я прошу тебя пересмотреть взгляды свои на положение дел. Гаральд не сбежал! Он поехал искать девушку. Если король узнает, его посадят в тюрьму.

— Впервые вижу, что чувства взяли над ним верх. Щенок! Он должен знать, что он на службе короля. Он не должен бегать за юбками! Еще я напишу, что Лорен Рин не способен защитить нас. Сила его — лишь бледная тень того, что могла его сестра. Но Акме Рин мертва, посему надеяться остаётся Архею лишь на мощь союзных армий.

Лорен застыл с широко распахнутыми от бешенства глазами. Он во что бы то ни стало захотел доказать обратное, но через несколько мгновений не мог сказать наверняка, получится ли. Ибо с самого начала сидели в нем мрачные сомнения и грызли волю его, рождали новые страхи. Теперь страхи эти окрепли. Неужто мысли всего отряда отражали мысли