– Налейте, пожалуйста, – попросил Колдмун.

– Надеюсь, это не… э-э-э… эспрессо? – решил уточнить Пендергаст.

Она с усмешкой приподняла кофейник:

– Прости, сладенький, но это именно он.

– А чай?

– Черный или зеленый?

– «Английский завтрак», если вас не затруднит. С молоком и сахаром.

– Ясное дело. Что-нибудь еще, мальчики?

– Мне яичницу с беконом, – заказал Колдмун. – Обжаренную с двух сторон, а еще тосты и картофельные оладьи.

– Оладьи? Наше кафе знаменито кукурузной кашей с маслом, солью и сахаром.

– Нет, – ответил Колдмун. – Оладьи. И чем жирнее, тем лучше.

– У нас не подают жирную пищу, – обиделась официантка.

– Ладно, не важно. Но пусть это будут картофельные оладьи.

Она обожгла его взглядом, а затем повернулась к Пендергасту с куда более приветливым выражением лица, видимо уловив его протяжный акцент.

– А тебе, сладенький? Хорошую порцию курицы с вафлями?

Пендергаст прикрыл глаза и снова открыл.

– Мне больше ничего не нужно, спасибо.

Она отошла, и Колдмун попробовал кофе. Конечно, зерна были не так основательно обжарены, как он любил, но горький напиток пришелся ему по вкусу и подействовал оживляюще.

– Простите, Пендергаст, но я не способен ясно мыслить, не позавтракав и не выпив кофе. – Он помолчал и вдруг спросил: – Курица с вафлями?

– Говорите тише, вы и так произвели не слишком благоприятное впечатление, – сказал Пендергаст и после паузы добавил: – Это южное блюдо. Если даже вы попросите объяснений, то все равно не поймете.

Колдмун покачал головой:

– Звучит несъедобно.

– Тогда, наверное, не стоит рассказывать, что вафли намазывают маслом, жареную курицу вымачивают в соусе, и все это заливают кленовым сиропом.

Колдмун передернул плечами.

Пендергаст дождался, когда официантка принесла ему чай.

– В любом случае этот перерыв дает нам возможность познакомиться с результатами экспертизы биржевого хобби мистера Эллерби.

– Уже?

– Я побеседовал с тем джентльменом, который обследовал жесткие диски. Результаты любопытные, чтобы не сказать больше.

Тарелка с завтраком для Колдмуна прибыла в рекордно короткие сроки, и он набросился на оладьи.

– За три последние недели перед смертью, – продолжил Пендергаст самым обычным тоном, – мистер Эллерби заработал двести миллионов долларов.

Колдмун только что отправил в рот вилку с изрядным куском оладьи и теперь чуть не поперхнулся. Он жевал и жевал, пока наконец не проглотил всё.

– Вы специально подгадали время для этой бомбы. Уверен, что специально, – сказал он, вытирая губы.

– Что вы хотите этим сказать? – спросил Пендергаст.

– Двести миллионов? – повторил Колдмун. – Но как?

– Обычная биржевая торговля. Ограниченная исключительно тридцатью компаниями из промышленного индекса Доу – Джонса. Все достаточно честно, без каких-либо признаков инсайдерских сделок, манипуляций, мошенничества и прочих незаконных действий.

– Как такое возможно?

– Финансовый эксперт, компетенции которого я всецело доверяю, говорит, что за все годы изучения фальшивой бухгалтерии и недобросовестных сделок он не видел ничего подобного. Каждая из сделок этого управляющего отелем выглядит абсолютно законной и открытой. Он никогда не срывал большой куш, но раз за разом получал стабильную прибыль с каждой из тысяч продаж акции или опционов.

– С ума сойти!

– И никогда, – добавил Пендергаст, – ни разу не терял деньги на своих операциях.

– Невероятно!

– Можно подумать и так.

– Вы уверены, что эта… мм… невероятность как-то связана с убийством?

На такие вопросы Пендергаст частенько не отвечал, и на этот раз, как и ожидал Колдмун, ответа тоже не последовало. Поэтому Колдмун продолжил:

– А второй убитый не торговал на бирже?

– Никогда.

– А третий – этот парень из университета, которого нашли на тротуаре, он, скорее всего, тоже не инвестор.

– Я бы крайне удивился, если бы выяснилось обратное.

Колдмун вернулся к оладьям, но ел теперь медленнее, чем раньше. Зачем Пендергасту понадобилось произносить восемь слов, семь из которых были лишними? Одного «правильно» было бы достаточно.

– Значит, – продолжил рассуждать Колдмун, – этот управляющий отелем прямо перед смертью заработал двести миллионов, а остальные двое никогда не играли на бирже… Ну хорошо, если торговля акциями связана с убийством, то в чем эта связь?

Пендергаст ничего не ответил.

Колдмун взял миниатюрную креманку с металлической подставкой, снял крышку и намазал виноградное желе на тост.

– У Эллерби есть наследники? Нам известно, кто получит бабки?

– Его мать, восьмидесятилетняя вдова. Он был ее единственным ребенком.

Колдмун покачал головой:

– Похоже, этот мотив исключается.

– Я бы тоже так сказал.

– А как насчет утреннего убийства? Что там на самом деле произошло? Этого парня сбросили с крыши? Или его зацепило машиной и он отлетел на тротуар? А может, просто избили до смерти? Он и впрямь выглядел ужасно.

– Он лежал бы ближе к дому, если бы упал с крыши, – возразил Пендергаст, – или если бы его оттуда сбросили. По крайней мере, если бы сбросил человек.

Какого черта он это сказал?

– Но из него выкачали всю кровь. Как и из двух других.

Пендергаст только кивнул в ответ.

– Вы думаете, что это вампир, – продолжил Колдмун, засунув кусок бекона в рот. – Так же, как думают все остальные.

Пендергаст с задумчивым видом сделал долгий глоток чая.

– А вы?

– Что? Нет. Вы меня разыгрываете? Конечно же нет. Вампиров не существует.

– А у индейцев лакота нет легенд о вампирах?

Вопрос удивил Колдмуна. Пендергаст редко вспоминал, что его напарник происходит из коренных американцев, не говоря уже о том, чтобы этим интересоваться.

– Да, у лакота есть что-то вроде легенды о вампире. Но это, конечно же, был белый.

– Разумеется.

– Один поселенец отправился в Черные холмы на поиски золота. Он построил хижину в священной долине, осквернив ее. Через год лакота нашли его мертвым в собственной хижине. Он лежал холодный, как камень, а в сердце ему был воткнут серебряный нож. Когда нож вынули, труп потеплел, а лакота испугались и убежали. Потом он начал нападать на людей, убивать и выпивать кровь. Только одним способом можно его остановить – снова воткнуть ему в сердце тот самый нож. Тогда он снова станет холодным и неподвижным. Но не умрет… не насовсем. Говорят, его тело до сих пор лежит там, в хижине, и ждет, когда кто-нибудь вытащит нож…

И тут его рассказ оборвал нечленораздельный крик снаружи. В окно кафе Колдмун увидел, что по улице, шатаясь, идет молодой человек. Ил и грязь покрывали его от макушки до пят, одежда висела лохмотьями. Он что-то горестно бормотал – вероятно, был пьян или под кайфом.

В мгновение ока Пендергаст оказался на ногах.

– Куда вы? – спросил Колдмун, уже приготовивший вилку к атаке на яичницу. – Парень просто пьян.

Не обращая на него внимания, Пендергаст выскочил на улицу. Колдмун без всякой охоты последовал за ним. Парень остановился и прижался к