Шрифт:
Закладка:
– Пересылаю, – сказал Мюллер и повернулся к зрителям.
Наступила полная тишина, но, как только снимки появились на экранах телефонов, по толпе, словно ветер, пронеслась бурная волна охов и ахов. Все, включая репортеров, уткнулись в свои телефоны. Гэннон даже различила чьи-то приглушенные и невнятные испуганные возгласы.
«Что же там такое?» Ей тоже до смерти хотелось взглянуть, но она не могла прервать управление съемкой. Гэннон оглянулась на Бэттса. Тот смотрел в телефон со смесью глубокого облегчения и ужаса на лице. Она вернулась к работе, операторы продолжали снимать реакцию людей.
– Эй, что вы делаете? – услышала Гэннон громкий голос Бэттса и обернулась.
Он быстрым шагом направлялся к той женщине, Дейзи Файетт. Она стояла, наклонившись над открытым кофром Мюллера, но, когда ее окликнули, уронила туда что-то и с виноватым видом выпрямилась.
– Что здесь происходит? – взвился Мюллер. – Зачем вы трогали мои вещи? Alte Drache[52], как ты посмела к ним прикоснуться?
Дейзи залилась краской, но справилась с собой и холодно ответила:
– Мне было любопытно взглянуть на ваше оборудование. В конце концов, я тоже исследователь паранормальных явлений.
– Вы не имеете права рыться в чужих вещах! – заорал Бэттс, пока Мюллер с покрасневшим от гнева лицом приводил в порядок свой кофр. – Вас вообще не должно быть сегодня на съемочной площадке. Джонни, проводи миссис Файетт подальше отсюда.
Кто-то из съемочной группы увел тщетно отбрыкивающуюся женщину. «Скатертью дорожка», – подумала Гэннон. Файетт была образцом нефотогеничности и всюду совала свой нос, норовя попасть в кадр. Гэннон сама настояла на том, чтобы пригласить ее, надеясь, что взгляд местного жителя станет важным фактором. Но как это нередко случается, люди, которых ты считала дополнительным плюсом, оказываются совсем не созданы для камеры. Миссис Файетт должна была оставаться только голосом за кадром, как с самого начала и предлагал Бэттс.
– Взгляни-ка, – сказал Бэттс, подойдя к Гэннон, и провел пальцем по экрану своего телефона.
Гэннон взяла телефон с огромным интересом. На первой фотографии Мюллера было надгробие с поднявшим руку ангелом. Фигуры криминалистов, стоявших с одной его стороны, оказались размытыми из-за большой экспозиции. А с другой стороны от травы поднималось облачко тумана, внутри которого виднелся чей-то силуэт. Среди завихрений тумана Гэннон разглядела вытаращенные глаза и костлявую руку, зловеще протянутую в сторону ни о чем не подозревающего криминалиста.
Она пролистнула картинку. Следующий снимок тоже показывал клубящееся облако тумана, побольше размером, но не такое густое. И в самом его центре смутно проступало огромное распухшее лицо с необычайно злобным взглядом. Третье фото оказалось самым лучшим (или худшим) из всех. Демон на нем как будто вылезал прямо из-под земли. Среди травы виднелась голая худющая рука, а за ней – череп с жидкими волосами, пустыми глазницами и оскаленными зубами.
– Мать честная, это потрясающе! – пробормотала она, и сердце ее забилось не хуже тамтама.
Фотографии были невероятно жуткими, но, что еще важнее, они выглядели как настоящие. Очевидно, что это снимали всего несколько секунд назад. Мог ли Мюллер провести какие-то манипуляции внутри камеры, перед тем как разослал изображения? Это казалось невозможным, хотя Гэннон, будучи фотографом, знала чуть ли не бесконечное количество цифровых трюков. В любом случае это вряд ли имеет значение. Снимки великолепны, а как Мюллер получил их, никого не касается.
Она вернула телефон Бэттсу:
– Мы получим фантастические кадры для фильма.
– Никаких сомнений. Их будет гораздо больше.
– Но… где же вампир? – больше в шутку, чем всерьез, поинтересовалась она.
– Вампира здесь нет, – ответил вместо Бэттса подошедший Мюллер. – Но он может быть где-то поблизости. Мы видели демонических сущностей, потревоженных его недавним проходом. Как буи подпрыгивают в кильватерной струе большого корабля.
– Так вы считаете, что сможете получить изображение самого вампира? – спросил Бэттс.
– Если вы доставите меня в нужное место и в нужное время, то да.
– Превосходно! – воскликнул Бэттс и похлопал исследователя по спине, что явно не доставило Мюллеру удовольствия.
37
– А что-то более конкретное вы можете рассказать? – спросила капитан Делаплейн.
Тоби Мэннинг покачал головой. Он успел вымыть лицо и руки с той поры, когда Делаплейн в первый раз увидела его на кладбище, но одежда была все такой же грязной. Правда, взгляд прояснился, а сам парень немного успокоился. «Не так уж удивительно, – подумала она. – За последние несколько часов его столько раз просили рассказать о событиях, приведших к гибели друга, что это превратилось в рутину».
Делаплейн подождала минуту-другую, наблюдая за Мэннингом, потом оглянулась на Бенни Шелдрейка и двух агентов ФБР, сидевших за небольшим столом. Пендергаст чуть заметно кивнул.
– Ладно, – сказала она и выключила диктофон. – Спасибо за помощь. Можете идти. Мы подвезем вас до дома. Отдохните немного, хорошо? Но никуда не уезжайте, потому что мы опять вызовем вас в ближайшие дни.
Мэннинг кивнул, поднялся, украдкой взглянул на Пендергаста и поплелся к двери.
Делаплейн сверилась с написанным от руки столбиком имен и вычеркнула Мэннинга.
– Остались только Ингерсоллы. Они ожидают снаружи.
– Прекрасно.
Делаплейн мысленно вздохнула. Это была обязательная процедура – опрос всех потенциальных свидетелей вчерашнего ночного безобразия. Они уже поговорили с женщиной, живущей напротив мини-отеля Ингерсоллов, барменом из забегаловки, где накачались спиртным Тоби и Брок, смотрителем кладбища и горсткой других людей. Интервью были короткими и, к несчастью, не прибавили никаких веских показаний к тому, что и так уже было известно.
Делаплейн позвонила дежурному офицеру и попросила подвезти Мэннинга.
– И пригласите Ингерсоллов, – добавила она.
Через минуту в дверь постучали, и семейная пара вошла в комнату в сопровождении дежурного. Супруги сели на стулья перед столом Делаплейн. Лицо Агнес как будто окаменело, несомненно, она еще не оправилась от потрясения этой чередой неприятных событий, а ее муж Бертрам выглядел раздраженным, чуть ли даже не рассерженным, словно Сизиф, получивший назначение на новую, еще более высокую гору.
– Мистер и миссис Ингерсолл, – сказала Делаплейн отрывистым и твердым профессиональным тоном. – Спасибо вам за то, что пришли.
– Не за что, – машинально пробормотала женщина, а ее муж промолчал.
– Я буду записывать наш разговор, – предупредила Делаплейн, снова включив диктофон. – Вы даете разрешение?
– Без проблем, – ответил мистер Ингерсолл.
Соблюдая формальности, Делаплейн назвала дату и время, перечислила имена присутствующих, а
