«Освоился,» — одобрительно кивнул Гедимин, увидев, как Айзек осторожно прикасается к твэлам. Он покосился на дозиметр — сигма-излучение стало чуть более интенсивным, но пульсации пропали. «Что у них тут внутри? Конструкция вроде несложная…»

Несколько минут он разглядывал твэлы — сначала без приборов, потом включил сканер. «Вот оно что… понятно, почему возросла мощность. Они убрали все присадки из топлива. Тут чистый ирренций. И накопленный уран… перерождается понемногу. Медленнее, чем нагорает, но… Стоп. Чистый ирренций? Без присадок? Мать моя колба…»

— Откуда этот ирренций? — спросил он, повернувшись к Айзеку. — Это не синтезированный, я вижу. И не «ириен». Где взяли?

Сармат, внезапно смутившись, уткнулся взглядом себе под ноги. Гедимин мигнул.

— Так заметно?.. Ну да, он… оттуда, — Айзек мотнул головой куда-то в сторону. — С Равнины. Смешиваем его с местным… Я велел хорошо размешивать. Для равномерности.

«С Равнины…» — Гедимин досадливо сощурился. «Мало было притащить чужие технологии, так ещё и это…»

— Какая у него критическая масса? — спросил он. Перехватить взгляд Айзека не удалось — сармат смутился ещё сильнее и в сторону Гедимина больше не смотрел.

— Что-то около десяти килограммов… Ты не думай, он не взрывается. «Горит» спокойно. Куэнны нам показали, где брать…

Гедимин поморщился. Волокна вдоль его висков беспокойно трепыхались, перелетая с места на место, — существо что-то чувствовало и начинало тревожиться. Сармат успокаивающе провёл ладонью по сборке и жестом сказал оператору: «Уходим!»

Едва они выбрались в камеру дезактивации, передатчик Айзека ожил. Тот выслушал сообщение и неуверенно улыбнулся.

— Были всплески, но сейчас всё спокойно. Прямо как в начале декабря. И на втором блоке тоже. Выходит, эта штука — одна на всю станцию?

«Кто же знает, как её считать? Она, может, сама не знает, сколько её…» — подумал Гедимин.

— У Куэннов надо было спрашивать, — сказал он вслух, недовольно щурясь. — Вы с ними ещё общаетесь? Вот и спроси… Значит, ирренций с Равнины никто не изучал?

Айзек снова уткнулся взглядом в пол.

— Кому тут этим заниматься? Это вы с Хольгером могли…

Передатчик громко задребезжал.

— Айзек, ты там жив? — на всю камеру спросил обеспокоенный Кенен Маккензи. — Из реактора вылез? А Джед? Оба в порядке?

— Угу, — буркнул Айзек. — Что там на мониторах?

Несколько секунд было тихо.

— Всё спокойно, Айс, — ответил наконец Кенен. — За вами спуститься?

— Не надо, мы в дезактиваторной, — отозвался Айзек. — Скоро будем. Наблюдайте. Ничего не трогать!

Гедимин ухмыльнулся. «Маккензи чем дальше, тем больше вникает. Скоро станет атомщиком. Интересно, что он объяснил Гварзе? И куда меня засунут, как только вернёмся в „Вайтрок“?»

…Кенен Гварза стоял у стены, поодаль от сарматов, но Гедимин чувствовал спиной его холодный немигающий взгляд.

— Раньше полуночи не запускайте, — подвёл итоги ремонтник, в последний раз проверив показатели. Он старался держаться уверенно, но ему было не по себе. «Отдых этим штукам не повредит. Хорошо всё-таки, что у ирренция нет аналога „йодной ямы“…»

— Ложись спать с вечера, Гедимин, — отозвался Маккензи. — И хорошенько выспись. В полночь пришлём за тобой. Если Айзек-ядерщик что-то говорит — я, администратор, не спорю.

Гварза тяжело вздохнул.

— Ты всерьёз планируешь поставить техника-перворазрядника к пульту?

Маккензи смерил его выразительным взглядом.

— Этот «перворазрядник» строил реакторы, когда ты учился держать гаечный ключ. Не заставляй меня применять тяжёлую артиллерию, о’кей?

Гварза поморщился.

— По-хорошему, обо всём этом балагане должны узнать снаружи…

Гедимин и сам не понял, что заставило его шарахнуться в сторону и прикрыть собой Айзека. Два Кенена стояли друг напротив друга, молча глядя друг другу в глаза и сдержанно улыбаясь, но воздух вокруг так и трещал от напряжения. Наконец Маккензи негромко усмехнулся и указал на дверь.

— Мы отвезём вас в «Вайтрок»… друзья. Гедимин, ты запомнил, что надо выспаться?

…В вестибюле толпились патрульные, и, едва Кенен Гварза переступил порог, они развернулись к нему и замерли, ожидая распоряжений. Гедимин, настороженно щурясь, подался к стене. «Надо выбираться к Скегги…»

— Этого — в медчасть, — буркнул Кенен, кивнув в его сторону. — Проверить на эа-мутацию.

…После скафандра сидеть в палате в одном комбинезоне было непривычно прохладно. Воздух двигался со всех сторон, остужая кожу. Кроме Гедимина, в палате был сармат с перевязанной рукой, но общаться не лез — едва увидев соседа, сразу отвернулся к стене. Ремонтник, пожав плечами, прошёл вдоль коек и развернулся на звук открывающейся двери.

— Кет? — санитар-филк поглядел на сармата снизу вверх и еле слышно хмыкнул. — Садись, готовь плечо. После инъекций ляжешь спать. Вон там, если надо, одеяла и подушки.

Гедимин растерянно мигнул.

— А проверка?

Филк, проворно выдавливая ему под кожу вторую ампулу чего-то неощутимого, мигнул в ответ.

— Чего?.. У меня указания — дать тебе витаминов и отправить спать. Давай, чтоб тут тихо было, ага?

…Свет ударил Гедимину в глаза как раз на середине сна об уползающей нералитовой жиле — она утекала от сармата по тёмным штрекам, и он шёл, ориентируясь на её мерцание, по нелепо петляющему и ветвящемуся туннелю. Когда он, проморгавшись, опомнился и опустил вырванную с болтами койку, сармат, застывший на пороге, облегчённо вздохнул.

— Спокойно, атомщик. Тут свои!

Гедимин досадливо сощурился.

— Айзек, ты бы ещё дверь выбил! И где твой скафандр?

Кенен Маккензи, высунувшийся из-за плеча Айзека, нервно хихикнул. Скафандра не было и на нём — только радиозащитный комбинезон, украшенный каким-то неуставным орнаментом, видимо, из личных вещей Маккензи.

— Джеда снова терзают кошмары? Куда только смотрит Гварза… Уморят последнего атомщика! Ладно, Джед. Идём, там твои доспехи, «пушка»…

— Сколько времени? — спросил Гедимин,