мы выиграли

Все мы напивались в баре

С Джонни О’Тулом и его шрамом

А потом старина Клайв Дэвис пообещал сделать из нас звезд

Такими, какие мы есть

Но со всем нашим стилем, я видел в его глазах

Что мы шли на суд

Ничего удивительного

Aerosmith получила контракт в «Коламбия Рекордс» в 1972 году на 125 000 долларов, подписанный Клайвом Дэвисом. Мы праздновали и не спали всю ночь, но все же понимали, что контракт в студии – не вечный билет в золотую карьеру. Когда мы наконец-то проснулись и внимательно прочитали контракт, запах победы уже не казался таким сладким. В нем было сказано, что мы должны выпускать два альбома в год – что просто невозможно, учитывая тот факт, что мы постоянно будем разъезжать по турам, чтобы поддерживать синглы на радио. Так все и работало.

Фрэнк Конналли был достаточно умен – и достаточно богат – и понимал, что группа должна существовать сама по себе и сочинять без женского вмешательства. И он меня заставил. Этот сукин сын знал… он знал. Если мы с Джо будем писать песни, то группа взлетит на совершенно новый уровень. А для этого мы должны были жить вместе и снимать одно жилье две недели. Поехали.

Сначала он поселил нас в «Шератон Манчестер», к северу от Бостона, а после этого – в парочку номеров «Хилтона» рядом с аэропортом (где я написал слова Dream On), потом – в дом в Фоксборо, где мы жили неделю до того, как записали первый альбом. Я просыпался утром и говорил: «Том, давай попробуем сыграть эту песню». Я играл парочку куплетов из Dream On на клавишах и говорил: «Так, а что, если… Том сыграет эти ноты». Я их пел, а он играл, и это было просто, блядь, идеально… идеально. Там-то Dream On и начала вырисовываться. Остальные отталкивались от моей партии на клавишах. Я сказал: «Джо, играй то, что делает моя правая рука. Брэд, на тебе левая». И когда мы это сделали – да здравствует синхронность!

Так что в Фоксборо группа правда была одна, но… у каждого правила есть исключение. Джоуи привел с собой девушку, свою подружку, и однажды ночью сказал мне: «Она тебя хочет, так что можете повеселиться». И это был лучший рождественский подарок от Джоуи.

Когда мы были готовы записывать первый альбом, мы просуществовали вместе уже два или два с половиной года. Мы были готовы к битве. За моей спиной были девять лет жизни хиппи, курения травки, поездок в Виллидж, чтения Успенского и желания вырваться из своей плаценты, скорлупы или из какой хуйни я там появился.

Когда я написал музыку к песне Seasons of Wither, то схватил старую акустическую гитару без струн, которую Джоуи нашел на свалке Бикон-стрит. Я натянул на нее четыре струны – и это все, что влезло, потому что она была так искорежена, – спустился в подвал и попытался найти слова, которые соответствовали бы хаосу в моей голове, такое автоматическое письмо. Там было столько мусора, я сдвинул все в угол, расстелил ковер, заглотил дозу, сел на пол, настроил гитару под тот особый лад, который был в моей голове…

Loose-hearted lady, sleepy was she

Love for the devil brought her to me

Seeds of a thousand drawn to her sin

Seasons of Wither holding me in

Распущенная леди и такая заспанная

Ко мне ее привела любовь к демону

Тысяча семян тянутся к ее греху

Меня сдерживает сезон увядания

Один из главных моментов для моей карьеры был в Гринвич-Виллидж с Марком Хадсоном: мы наткнулись на парня, сидящего на ковре и играющего на гитаре. Его ноги были черны от улиц, по которым он ходил. Он посмотрел на меня и начал играть Seasons of Wither, нота в ноту, именно так, как я написал. Кто-то смотрел на мое полотно.

Mama Kin – это песня, которую я принес с собой, когда вступил в Aerosmith. Ходы из Mama Kin пришли из старой песни Bloodwyn Pig See My Way. Если Мик может говорить: «Да мы написали Stray Cat Blues, опираясь на Heroin из первого альбома The Velvet Underground», то и я могу спокойно признаться в небольшой краже.

Keep in touch with Mama Kin.

Tell her where you’ve gone and been.

Livin’ out your fantasy,

Sleepin’ late and smokin’ tea.

Не забывай маму Кин.

Рассказывай ей, что ты делал и где был.

Жил своей мечтой,

Ложился поздно и курил чай.

Route 66 была нашей мантрой стоунов, так мы находили свое звучание. Я снова и снова просил группу играть оттуда соло в подвале бостонского университета, чтобы показать им, что такое крутая игра. Когда я начал играть в импровизирующих группах, мы импровизировали лучше всех, но для того чтобы выжить в мире рок-н-ролла, нужно писать песни и выделяться… поэтому я заставлял Aerosmith играть ходы Route 66 бесконечное число раз, пока все не становилось настолько же слаженно, как в синхронном плавании.

Мы столько раз это играли, что в итоге из этого возникла мелодия для Somebody из нашего первого альбома. One Way Street была написана на фортепьяно в 1325, а ритм и гармония пришли из Midnight Rambler. В Movin’ Out, первой песне, которую я написал с Джо, слышны его отсылки к Voodoo Chile Джими Хендрикса. Еще в этом альбоме он брал музыку и битлов, и стоунов. Ритм Write Me (изначальноBite Me) возник из того, что играл Джоуи. Но вступление мы взяли из Got to Get You into My Life The Beatles, потому что тогда мы не знали, как писать начало.

Dream On была единственной песней, которую я не дописал к осени 1972-го, и вот я переехал в «Хилтон» рядом с бостонским аэропортом, пока мы записывали в «Интермедии» наш первый альбом. Одним вечером я просто взял себя в руки и дописал текст… и я помню, как читал его и думал: «Откуда я это взял? Такая странная рифмовка». Я люблю Иму Сумак, принцессу Инка с потрясающим голосом с диапазоном в пять октав. «Посмотри в зеркало, прооошлоооеее пооозаадиии». Вот так распевала Има Сумак. Обычно певцы не переходят от бриджа к припеву с такими ходами, но мне казалось, это