Справедливо или нет, но я и сегодня отправилась в нужное время к нужному месту. Проехала по центральной улице, кинула взгляд на вывеску магазина ненавистной мне разлучницы, и направилась к детскому центру. Остановила машину в начале улицы, но обзор оттуда был хороший. Посмотрела на часы, стала ждать. Нервничала. Я всегда нервничала. Барабанила пальцами по рулю.

Минут через десять я увидела машину бывшего мужа. И подумала: опаздывают. Лиза будет переживать и торопиться, наверняка. Я даже на расстоянии всегда видела, что дочка нервничает. Пальцы сами собой вцепились в руль, до боли. Вот открылась дверь со стороны водительского сидения, появился бывший муж. Открыл заднюю дверь и помог Лизе спрыгнуть с высокой подножки автомобиля. Вася легко подхватил дочку под руки, я видела, как улыбнулся. Что меня обескураживало, так это то, что мой бывший муж неожиданно стал хорошим папой. Когда Лиза была маленькая, он даже на руки её брал редко, уже не говоря о том, чтобы с ней играть или проводить время. А сейчас идеальный отец, посмотрите на него. Меня Васькино поведение обескураживало и злило одновременно. Почему он раньше таким не был? Почему его раньше не было рядом с нами? Возможно, и не случилось бы непоправимого.

Я с жадностью наблюдала за дочкой. Лиза улыбалась, она почти всегда улыбалась, держалась за руку отца, с уверенностью счастливой девочки. Закинула на плечо яркий рюкзачок. Вася довел её до территории детского центра, Лиза помахала отцу рукой и бегом кинулась к дверям. Я смотрела на неё все те секунды, что были мне отведены. Пальцы свело от боли.

Васька уезжать не торопился, говорил с кем-то по телефону, а потом взял и посмотрел в сторону моей машины. Я знала, что машину он узнает. И, наверное, было бы благоразумнее тут же завести двигатель и уехать. Моя рука даже потянулась к ключу зажигания, но в последний момент я передумала. От чего мне бежать? И стыдиться мне тоже нечего. Я лишь хочу видеть свою дочь.

И я осталась на месте. Гипнотизировала бывшего мужа взглядом через лобовое стекло. Видела, что он закончил телефонный разговор, сунул телефон в карман, а сам всё смотрит и смотрит в мою сторону. Потом неспешно направился ко мне. Признаться, его желание подойти, меня удивило. Мы давным-давно с Васей не общались, в том смысле, что один на один. Обычно между нами была либо его жена, либо адвокат, либо все вместе. Взглядом не пересекались, словом друг с другом не обмолвились. Всё через официально оформленные бумаги.

Когда он подошёл ближе к моей машине, я решила выйти. А мысленно посоветовала себе держаться уверенно. Я вышла, и мы присмотрелись друг к другу. Очень внимательно присмотрелись.

Всё-таки он стал мне чужим. Незнакомым, непривычным мужчиной, чужой муж, и внутри только удивление от воспоминаний о моей юношеской, такой пылкой любви по отношению к нему. Васька даже похож не был на себя прежнего. Поправился, раздался в плечах, стригся теперь коротко, что ему не слишком шло. Выглядел поистине семейным человеком.

Он тоже меня разглядывал, и, судя по тому, как поджал губы, то, что видел, ему не слишком нравилось. Или наоборот, нравилось, а это не входило в планы. Я даже не собираюсь себе льстить, когда говорю, что жизнь в большом городе пошла мне на пользу. Я, в конце концов, поверила в себя, разглядела в себе красивую женщину, научилась одеваться, смотреть мужчине в глаза и не тушеваться. И этим раздражала всех в этом городе, без исключения. Даже собственных родственников. Что уж говорить о нынешней жене моего бывшего мужа, которая даже в ходе судебных заседаний, без конца одергивала любимого супруга, стоило тому ко мне более внимательно присмотреться. В поведении Ольги я находила для себя хоть какую-то, пусть и крохотную, радость и отдушину.

– Ты чего опять здесь? – спросил бывший, позабыв поздороваться.

Я лукавить не стала.

– На дочку приехала посмотреть.

Васька недовольно выдохнул, его губы скривились.

– Всё никак не успокоишься.

Я головой качнула.

– Нет. И не успокоюсь, не надейся.

– Юль, ты сама понимаешь, насколько всё это глупо?

– Что именно ты считаешь глупостью, Вася? То, что ты украл у меня ребенка?

– Никто у тебя Лизу не крал. Тебя по суду лишили прав. Угомонись уже.

– Ты подошёл, чтобы сказать мне это?

– А что ещё делать, если ты бестолковая такая?

Я хлопнула дверью машины, за которую держалась. Сделала к нему шаг.

– Вася, ты чего хочешь? Ты разозлить меня хочешь? Давай. Я давно не та девочка, которую ты с такой легкостью подставил. Или ты думаешь, что я побоюсь скандал закатить?

В его глазах мелькнуло замешательство, настороженность, бывший муж даже машинально отступил на шаг, но тут же подобрался, глянул на меня с вызовом.

– Уверен, что не побоишься. Что ещё от тебя ждать?

Я окинула его внимательным взглядом.

– Ты же не был таким мужланом, Вася. Что с тобой стало? Ты истинный житель этого города.

– Уезжай, – сказал он мне. – Оставь мою семью в покое.

– Твою семью? – удивилась я. – А где она, твоя семья? Твоя жена, которая от тоски, позарилась на чужое? Или дочь, которую ты украл, и врешь ей на протяжении многих лет? Вы с Ольгой стоите друг друга. Две Иуды.

– Да прекрати ты, – скривился Васька. – Всё это давно быльем поросло. Все хотят жить спокойно. Только ты продолжаешь воду баламутить. Собственному ребенку покоя не даешь, караулишь за углами. Такой жизни ты для Лизы хочешь? Чтобы она не могла спокойно на улицу выйти?

– А чего ты боишься? Что я её украду? Так я – не ты. Я просто хочу общаться со своим ребенком. Имею право.

– Не имеешь, – отбрил он меня, причем, весьма резко. – В том-то и дело, что прав ты никаких не имеешь. У Лизы есть мать, и другой ей не надо.

Конечно, стало больно. Конечно, он знал, в какое место ударить. Мне потребовалось немало усилий, чтобы сдержаться, не кинуться на него с кулаками, возможно, Вася этого и хотел. Какого-нибудь скандального инцидента. Слишком давно я вела себя сухо и официально, не давала никакого повода составить на меня лишний протокол.

Я решила уйти. Повернулась, дернула ручку машины, но потом поняла, что не могу так просто замолчать и уехать. На Ваську снова посмотрела.

– Ты думаешь, что всё так просто? Однажды наступит день, когда я посмотрю своей дочери в глаза, и расскажу ей правду. И не важно, сколько лет мне придется ждать. Я всё ей расскажу. И судить нас будет она. А ты и твоя жена, живите и бойтесь.

У Васьки в кармане звонил телефон. Звонил, а он будто не слышал. На меня смотрел, и я видела злость в его глазах, непонимание, раздражение, почти ненависть в мою сторону. И что хотите мне говорите, но я не понимала, за что. Что я сделала такого, чтобы человек, которого я любила, с которым нас связывает общий ребенок, так ко мне относился. Я мешаю ему только тем, что не хочу отступать, что люблю своего ребенка?