На следующий день я сама позвонила бывшему мужу. Он трубку не взял, что меня совсем не удивило, и поэтому я написала ему смску. С просьбой встретиться и поговорить. Пообещала, что не буду скандалить. Вася снова не ответил, ему потребовалось время, то ли на обдумывание, то ли на то, чтобы посоветоваться. Скорее всего, второе. Я была, как на иголках, ждала от него ответа. Целый день ждала.

– Не знаю, что ты хочешь от него услышать, – хмыкнула Дашка. Она снова торчала у плиты, варила суп в огромной кастрюле, а я сидела, навалившись на кухонный стол, и мне очень хотелось выть от отчаяния.

– Я хочу с ним договориться, – сказала я.

Сестра ко мне обернулась.

– О чем? Что ты ему предложить можешь? Кто ты, а кто он.

– А кто он? – Я развела руками. – Мамин и папин сыночек. Вот и вся его сущность!

– Мало ли что. – Дашка хмыкнула, облизала ложку. Затем вздохнула, глядя на меня. Сказала после паузы: – Я тебя, Юль, предупреждала. Что мужа надо было держать рядом с собой. Стараться. А ты?

– А что, я была плохой женой? Моего мнения даже никто не спрашивал! Я не спорила, не требовала, ухаживала за ним и за ребенком. В чем я была плохой?

– Надо было ещё родить, – выпалила Дашка. – Чтобы он точно никуда не делся! Чтобы сидел и нянчил!

Я криво усмехнулась.

– Ну да. Но как-то трудновато забеременеть, когда муж с тобой не спит.

– Конечно, не спит. Для этого дела у него уже Ольга была.

– Даш, что мне делать? – провыла я, опуская голову на сложенные на столе руки.

– А что тут сделаешь? Суда жди.

– Ты серьёзно? Сидеть и ждать, когда мою судьбу и судьбу моего ребенка решит какой-то чужой дядя?

– А ты видишь другой выход? – Дашка вздохнула, поджала губы. – Плохо то, что Мезинцевы в нашем городе благодетели, работодатели, а ты… ты, Юлька, пыль.

Мы помолчали, после чего сестра продолжила с негодованием:

– И этот тоже прощелыга, быстренько из города ноги сделал.

– Андрей? – догадалась я.

– Ну да. Говорят, у них с Васькой какой-то сговор был на твой счет.

В душе стало тяжело и неприятно. Ощущение полной безысходности. Об Андрее мне даже думать не хотелось. Не скажу, что я его любила, но я же ему верила. Каждый день доверяла себя и свою дочь. А он оказался предателем.

Васька позвонил мне среди ночи. Я протянула руку за телефоном, увидела его имя на дисплее и подскочила на кровати.

– Слушаю, – выдохнула я в трубку.

– Ты поговорить хотела, – услышала я голос бывшего мужа. – Я у твоего дома. Выходи, поговорим.

Мой взгляд невольно метнулся к часам. Второй час ночи. Но он же приехал и готов поговорить. Какая разница сколько времени?

– Иду, – сказала я.

Во дворе было темно и тихо. Я увидела машину бывшего мужа, припаркованную за кустом сирени, и направилась к нему. Сердце взволнованно колотилось в груди. Окно со стороны водительского сидения было приоткрыто, Васька курил. И наблюдал за моим приближением. Когда я подошла, он сказал:

– Садись.

И я села. Обошла автомобиль и села на переднее сидение. Мы оба молчали. Мне так много хотелось сказать бывшему мужу, обвинить, вцепиться в его лицо, а затем слёзно умолять, чтобы вернул мне дочку, но я молчала. Язык будто прирос к нёбу.

Краем глаза я за Васькой наблюдала. И понимала, насколько сильно он изменился с тех пор, как у нас с ним была любовь, когда мы женились, держались за руки и признавались друг другу в любви. Но, кажется, я всё-таки путаю. Когда мы женились и ждали рождения Лизы, в любви мой муж мне уже не признавался. Сейчас же у него была другая жена, другая семья, он стал какой-то смиренный, успокоившийся, и на мир вокруг смотрел с равнодушием взрослого мужика. Какой-то особой уверенности в своих словах, в своей жизненной позиции я в нём не видела. Васька, вообще, казался мне чужим, и я не знала, как мне с ним разговаривать.

Он заговорил первым. Точнее, равнодушно поинтересовался:

– Что ты хотела мне сказать?

Я безумно нервничала. Развернулась на сидении, посмотрела на бывшего мужа и выдохнула:

– Когда ты вернешь мне Лизу?

Он голову повернул, взглянул на меня, как на безумную.

– Вернуть тебе Лизу? Для чего?

– Как это – для чего? Я её мать.

– И что ты можешь ей дать, как мать?

– Вася, перестань, – потребовала я, понимая, что вот-вот сорвусь на крик. – Ты слышишь, что ты несешь? Лиза – моя дочь. Да она дня без меня в своей жизни не провела! Ты понимаешь, что ты делаешь? Какую травму ты ей наносишь?

– У Лизы всё в порядке, – ровным голосом проговорил он. – Я бы даже сказал, что отлично. Она у себя дома, где прожила всю жизнь. Её не таскают по сомнительным квартирам, у неё на глазах никто не пьёт, не скандалит. Я в состоянии дать своему ребенку самое лучшее. Условия, образование. А что можешь ей дать ты? – Его губы презрительно скривились. – Мать…

Мои пальцы сами по себе сжались в кулаки.

– Как ты можешь такое говорить? Как можно оценивать жизнь ребенка тем, сколько кто зарабатывает?

Васька нахально хмыкнул.

– Очень даже можно. Думаю, судья тебе это объяснит.

– Ты хочешь довести дело до суда? – поразилась я. – Ты серьёзно?

Вася развел руками.

– Это не от меня зависит. Ты сама всё сделала.

– Я сделала? – Я всё-таки сорвалась на крик. – Или это ты договорился с Кудряшовым? Вы всё это подстроили!

Бывший муж смотрел на меня и продолжал ухмыляться.

– Что мы подстроили? Что ты раздвинула ноги перед первым, кто тебя позвал жить? Что перевезла туда ребенка, что жила на иждивении чужого мужика? Ты вся в свою мамашу. Такая же никчемная баба. Сколько ещё у тебя будет мужиков? И ты, на самом деле, считаешь, что я позволю своей дочери за всем этим наблюдать? – Васька смерил меня тяжелым взглядом. – Моей дочери такая мать не нужна.

Я попыталась дотянуться до его лица, очень хотелось вцепиться ногтями в его физиономию, но Васька ловко мои руки оттолкнул, а затем перегнулся через меня, открыл дверь за моей спиной, и едва ли не выпихнул меня наружу.

– И больше не звони мне! – рыкнул он. – Все вопросы через моего адвоката. Увидимся с тобой в суде, и посмотрим, кто окажется правым! Ты шлюха, как и твоя мать! Дочка Ленки Махорки, – презрительно выдохнул он.

Я вылетела из его машины и от злости пнула дверь.

– Я не отдам тебе дочь! – выкрикнула я. – Я до последнего буду бороться! Не отдам её твоей корове! Как же я вас всех ненавижу! – завопила я в тишине улицы уже вслед машине бывшего мужа. Я вопила, и ревела от бессилия. – Ненавижу!