никто не вспоминал, пока Шпала не придумал его почистить. Такуж совпало – вот как нарочно! – что во вторую печь утром отправились три бочки, то есть три разжиревших ещё при жизни ханурика. Не представляю, как они умудрились под фронтом отрастить брюхо, ну да это и не важно.

Важно, что жирдяи горят хорошо, и никто не ждал от них подставы, а подстава случилась, когда из хануриков потёк растопленный жир. Он стекал с пода в пустой ковш, где потом сгорел бы, если бы не нашёл мгновенный путь наружу. Жир хлынул на платформу из щелей приоткрытого ковша. Сам же Шпала на нём и поскользнулся первый. Перепачкавшись, кинулся в хозблок за металлическими совками. Побросав совки на платформу, метнулся за подмогой в жилое отделение.

Печники продолжали работать. Без нас они бы с протечкой не справились. Малой только поднял температуру во второй печи до максимально допустимой, чтобы жир внутри прогорел как можно быстрее – отсюда и клубы чёрного дыма, – а мы с Кирпичом, Сивым и примчавшимся на наши крики Калибром принялись собирать жир совками и выпрастывать их с платформы.

Самостоятельно стекать на землю жир не торопился. Предпочитал проникать в щели нижней вентиляции, просачиваться под складные столы, да и вообще в любую щель и в любое отверстие. Попав внутрь платформы, он бы остыл, загустел, и дальним лётом полетела бы гидравлика, поднимавшая противни с хануриками, а с ней полетело бы и что-нибудь такое, в чём не разбирался даже Кардан. На механиков Сухого надеяться не приходилось, и мы вчетвером, как придурочные, носились возле печей. И Шпала носился. С двумя совками наперевес. Делал всё невпопад, мешался под ногами. От волнения покрылся пунцовыми пятнами. Кирпич дважды снёс его – неудивлюсь, если нарочно, – заставив вновь искупаться в тёплом жире, и я предпочёл отправить Шпалу в хозблок за вёдрами.

Как бы мы ни вытанцовывали, жиром покрылось всё: противни, столешницы, грабли, веники, мешки с подготовленными к сжиганию хануриками, – а он продолжал хлестать из щелей, словно там в печи лежала сразу дюжина бочек.

Кирпич попробовал ногой вколотить ковш на место и погнул его стенку – щели по бокам расширились, вырывающийся поток усилился.

Шпала с вёдрами куда-то запропал. Наверное, подрался за них с Черпаком. Не надо было говорить, зачем они вдруг понадобились печникам.

Когда Шпала вернулся, поток уже ослаб. Мы подставили ведро и смогли выдохнуть. Малой снизил во второй печи температуру и приподнял её дверь, чтобы Калибр граблями поворошил неравномерно прогоравших хануриков.

Шпала остался тряпками драить платформу, а мы с Фарой, Кирпичом и Сивым отправились в вылазку. Нам бы ополоснуться под краном, переодеться, однако мы и без того запоздали с выходом и вышли с ног до головы перепачканные жиром. Один Фара вышагивал чистенький, если не считать привычного налёта пепла. Не удержавшись, я обнял его, малость подгрязнил, и Фара потом ныл, а мы отвечали ему смехом. Даже Сивый развеселился, глядя, как Фара брезгливо оттирает рукава ветровки.

К нашему возвращению всё успокоилось. Шпала, пинками и подзатыльниками награждённый за свой подвиг, прятался в топливном отделении. Черпак готовил ужин, а Леший и Сифон курили и отдыхали на палубе после удачной закладки.

Кардан от греха подальше намертво приварил печные ковши, хоть и подозревал, что это из-за переполненных ковшей в трубу вырывается столько измельчённого в пыль пепла. Прочистил и проверил гидравлику, заодно продул вентиляционные щели под печами. Нижнюю вентиляцию включали в жару или при задранной, то есть притянутой к борту платформе. Кардан боялся, что она помрёт в самый ответственный момент, и провозился с ней дольше всего.

Следующий день прошёл спокойно. Ни перестрелок, ни взрывов. Лишь время от времени над палубой пролетали беспилотники синих вроде ударного «Молота» и средневысотного тактического «Призрака». Калибр учил меня различать их по внешнему виду, а я тщетно высматривал в небе авиацию жёлтых. Гадал, почему они медлят. Если жёлтые не поторопятся, Сивый со своими закидонами успеет напоследок подвести нас под расстрельную стену.

Бродя по палубе, я прикидывал, как бы ему помешать. Угрозами Сивого не взять, в слежке за ним не поспеть. Хитрый, паскуда, и манёвренный. Ведь я до сих пор не понимал, чего он вообще добивается и с кем конкретно связался.

Рассчитывать я мог только на себя. Лешему хватало забот с закладками, а никому другому я бы не доверился. Никто бы не разделил моих опасений. Даже Фара. Да и мало ли кого Сивый умудрился завербовать! Может, за моей спиной половина команды уже приняли его сторону. Придурочные, не чуяли, чем это грозит…

В итоге я решил втереться к Сивому в доверие. Начал всячески к нему подмазываться. Из ботинок не выпрыгивал и зад подтереть не вызывался – бухтел, когда Сивый отлынивал от работы, и спуску ему особо не давал, – но аварийную лампу погасил, ходить по пятам перестал. Отправляясь в столовку, ждал Сивого и садился рядом. Угощал самокрутками и смеялся над шутками, из-за которых раньше полез бы в драку. В общем, всем видом показывал: вот он я, покладистый и добрый, ты только завербуй.

Иногда мне становилось тошно от собственной роли, но я терпел. Сивый, конечно, заметил перемену в моём поведении. Наверное, подумал, что я от страха прогнулся. Пусть думает что хочет. Лишь бы клюнул, а потом посмотрим, чья возьмёт.

* * *

Ветки на деревьях растопырились, как пальцы на руке обгоревшего мертвеца. Они не закрывали обзор, и, прогулявшись по упокоенной после недавнего пожара роще, мы с Кирпичом, Сифоном и Калибром быстро приметили парочку подходящих сосен. Разошлись по сторонам и устроили перекличку гулкими ударами топоров. С веток осыпалась крупная шелуха пепла. Она кружила в воздухе, медленно опускалась нам на головы и плечи, тонула в покрывавшем землю угольном налёте черноты.

Мы обливались потом, тёрли зудящие лоб и шею. Перемазались сажей и потеряли друг друга на фоне закоптелых стволов, но продолжали размахивать топорами. Затвердевшая кора проламывалась под их ударами, затем наружу летели светлые брызги не тронутой огнём древесины. Мы выбирали стволы потоньше, но всё равно возились с ними долго. Повалив их, брались за пилу и наполняли рощу стонами скользящего металла.

Нагрузив телегу полешками, прилегли отдохнуть. Со стороны выглядели обычными шашлыками, покорно ждущими, когда их отнесут в печь.

Уснув, мы бы и не заметили, как поисковый отряд другой похоронной команды наваливает нас на плащ-палатку и волочит из рощи к своему «Зверю». Я представил, как меня укладывают в мешок, поднимают на чужую печную платформу и бросают на противень. Представил,