По тому, как выходили тех, кого выбирали, сразу становилось понятно, кто против кого дружит, кто с кем общается и кто популярен меньше всего.

Когда последний ученик поднялся из-за парты и у моего стола собрались две одинаковые кучки учеников, тихонько переговаривающихся между собой, я объявила им задание:

— Объявляю соревнование, — у стены стояли три уже подготовленных ведра с водой и большая кучка нарванных заранее на лоскуты тряпок. — Делим зал пополам и начинаем практику по визуализации и представлению результатов. Так как хорошо представить то, чего никогда не делали, нельзя, то сегодня будем тренировать уборку. Постарайтесь запомнить все, что будете делать…

Разочарованный стон быстро сменился гулом негодования.

— …А команду победителей, показавшую лучшие результаты в скорости и чистоте, ждет приз, — я коварно улыбнулась, и недовольный ропот моментально стих.

— Какой приз? — осторожно спросил за всех Барс-младший.

— Капитан команды сможет выбрать себе артефакт, любой из тех, что лежат сейчас в школьной подсобке. Если он будет не опасным, то команда получает его себе в пользование на неделю.

Молчание продолжалось, и я уже думала, что прогадала с тем, что поставить на «кон», однако спустя секунд пять зал будто прорвало. Дети восторженно наперебой начали обсуждать выигрыш, а также то, что из артефактов может им достаться.

— Два года назад в подсобке были многоразовые фейерверки. Точно тебе говорю! Надо их забрать!

— Да плевать на фейерверки, там где-то шар, который знает ответы на все контрольные. Вот это вещь так вещь…

— Хочу зеркало, которое у меня в прошлом году конфисковали...

Дав детям минуту, чтобы выговориться, подошла к ведрам с водой и взяла одно из них в руки.

— А это вам, — я поставила его на стол, за которым сидел Мирослав. — Покажете пример детям?

Не ожидавший такой «подставы» Барс нервно закашлялся:

— Хорошая шутка.

В общем-то, к тому, что он согласится не сразу, я была готова. Но пример того, что и он тоже будет помогать мыть зал, мог бы помочь наладить дисциплину и среди детей, поэтому сдаваться я не собиралась.

Понизив голос, доверительно сообщила:

— Разве не вы были инициатором того, чтобы дети научились ценить чужой труд? Пример того, что даже для взрослого успешного мага не зазорно работать руками, положительно скажется на их уважении к любой работе.

Мирослав вздохнул и тоскливо поморщился, отчего я уже было решила, что надо подбирать другие аргументы, но вот мужчина неожиданно поднялся со стула и принялся расстёгивать манжеты на рубашке и закатывать рукава.

— Правая стена одной команде, левая другой. Какой объем работы выделите мне? — он насмешливо дернул бровью, словно бы согласился не благодаря моей просьбе, а вопреки ей.

— Возьмите ту, что прямо, — я пожала плечами и, облегченно выдохнув, вернулась к детям.

Там уже вовсю шла ссора за тряпки:

— Эй, ты оторвал слишком большой кусок! Отдай мне половину!

— А у меня остался только клочок какой-то!

— Мария Ивановна, он мой шарф вместо тряпки взял!

— А что, можно было шарфами? Можно я свой из раздевалки возьму? Буду им мыть, а то тут такое старье в ведре, брать в руки противно…

— Тихо, — я старалась не повышать голоса, но говорить с нажимом, чтобы дошло до каждого. То тут, то там виднелись лужицы, которые успели натечь от плохо выжатых тряпок. — Ни своими, ни чужими вещами мыть мы ничего не будем. Не забываем, что главная цель у нас — понять, что происходит, когда вы что-то прибираете, чистите или протираете…

Я замолчала всего на мгновение, чтобы перевести дух, как инициативу перехватил Мирослав:

— А выглядеть это в конечном результате должно вот так, — мужчина театрально взмахнул рукой, и позади него начало происходить невероятное.

Один из углов зала, где были свалены в кучу поломанные стулья, сам собой начал приходить в порядок. Побелка на потолке в этом месте посветлела, трещины на ней пропали, краска перестала крошиться, засияв будто новая, стулья сами собой ремонтировались, словно кто-то включил в обратном порядке кадры того, как их ломали. И вот теперь ножки стремились вернуться обратно, покосившая спинка вставала на место, а сами предметы мебели выстраивались в ровные ряды.

Грязь сама собой исчезала, пыль растворялась в воздухе, словно ее тут не было.

Когда я думала о бытовой магии, то представляла себе тряпки, витающие в воздухе, воду, льющуюся саму собой. Но то, что демонстрировал Барс, оказалось совсем иного рода.

— Спасибо большое Мирославу Мстиславовичу за эту впечатляющую демонстрацию бытовых чар, — спустя минуту отмерла я, направившись поближе к мужчине, чтобы попросить его остановиться. Чем я займу детей весь урок, если он тут весь зал сам вылижет до блеска?

Говорить с Барсом издалека, чтобы слышали и дети, я опасалась. Мало ли что может ляпнуть мужчина. Я для них и так человек новый, не хотелось бы подрывать свой авторитет разногласиями с сильным, как они все видели, магом.

Вот только стоило смотреть не на то, как виртуозно владеет чарами Мирослав, а под ноги. Потому что, как только я сделала пару шагов, то ступила прямо в одну из устроенных шестиклассниками мин, то есть, луж.

Моя правая нога поехала вперед по скользким крашеным доскам. Я уже предвкушала свое падение и то, как растянусь на полу, хорошенько приложившись затылком, как вдруг меня перехватили за талию крепкие сильные руки.

Сердце ухнуло вниз, перестало биться. Надо мной оказалось взволнованное лицо Мирослава. Почему он так близко? Он же стоял в противоположном конце зала?

Время словно замерло, я тяжело сглотнула, не в силах оторваться от смотрящих на меня глаз. В них было столько всего: тревога, смятение и улыбка. Наверное, именно так и улыбаются только глазами, когда лишь от одного взгляда хочется улыбнуться в ответ. И эта черточка между бровей, излом брови, тонко очерченный рот… Его руки на моей талии, отчего так волшебно захватывает дух и хочется лишь, чтобы он приобнял меня сильнее.

— Нужно быть осторожнее, — его голос звучал сипло, словно он разом разучился им пользоваться.

— Спасибо…

Я тряхнула головой, сбрасывая наваждение. Все-таки рядом дети.

«Дети!» — мысль о том, что мы не одни в этом зале, заставила поспешно встать на ноги, отодвигаясь от Барса. Сердце колотилось от волнения, ладони мигом вспотели. Я ругала себя за мгновение слабости.

Сухо кашлянула, делая