Вся трансформация заняла всего несколько мгновений. Оба, Кайла и Гийом, упали на колени, их мутило. Полоса прибоя мягко прошелестела им навстречу.

– Как?.. Как ты это сделал? – Кайла с восхищением смотрела на Магистра. – Гийом, это невозможно!

– Душа моя, если бы я учил своих последователей всему, что умею, то был бы полным идиотом. – Он помолчал. – Ну что ж, спасать Клэр от демона больше не нужно. Одной проблемой меньше.

– Меньше? Да ты с ума сошел! Она же не успокоится, пока не уничтожит тебя, меня и Тэтрум.

– Ну это мы еще посмотрим. Она молодой маг – и еще лидер, на глазах теряющий свою адекватность. У меня вообще сложилось впечатление, что все это сродни подростковому бунту. Вся в мать! Та до самой смерти оставалась юна в своей самонадеянности. У меня хороший опыт в том, чтобы управляться с бунтовщиками. Позволь проводить тебя в твой астральный предел. Никакими порталами это место не покинуть, если я не открою двери. Давай руку, ты вся в песке. Согласись, что все выглядит тут весьма реалистично!

Глава 4

Мэйлинь стояла на мостике рядом со Штейнбергом. Капитан смотрел в бинокль, периодически бросая на нее косые взгляды. Когда Мэйлинь в очередной раз зевнула, он сочувственно спросил:

– Вы как, держитесь? Может, еще чаю заварить?

– Спасибо, капитан, пока все хорошо. Думаю, скоро уже прибудем.

– Надеюсь. Иногда русская бюрократия бывает очень неторопливой.

– Отозвались, – Юэнь Бао махнул рукой в сторону замерцавшего с высокой башни сигнального прожектора.

– Вижу. – Штейнберг замер, смотря в бинокль. – Через полчаса освобождается причальная мачта на Ходынском поле. Нам разрешена швартовка. – Он наклонился к сигнальным трубам и стал командовать, одновременно нажимая кнопки на пульте управления и передвигая рычаги машинного телеграфа:

– Все по местам! Приготовиться к посадке! Навигатор – маршрут! Машинное – полный! Держать высоту триста.

– Так точно! – рявкнуло сразу из нескольких труб.

Капитан повернулся к Мэйлинь:

– С правого борта, фройляйн, будет интересный вид. Мы чуть южнее Кремля пройдем, он, говорят, красивый. Вам принести кресло?

– Спасибо большое. Я лучше стоя.

– Понятно. Держитесь!

За окнами внизу разворачивалась панорама большого современного города. Дымили трубы заводов, по длинной черте железной дороги под ними ползла железная змея пассажирского поезда. Мэйлинь повернула голову к тихо подошедшему к ней Селиму:

– Почему у русских три столицы?

– У них на это всегда один ответ – так исторически сложилось. Петербург – административный и промышленный центр, Москва – торговый и культурный, а Киев – исторический и религиозный, там резиденция патриарха. Видимо, так им удобнее.

– Ясно. Вы знаете, как нам дальше? Где в Москве «Фабрика волшебства»?

– Пока нет, у нас на борту нет русских торговых справочников, но мне потребуется не слишком много времени, чтобы раздобыть их, как только сойдем на землю.

* * *

Поезд прибывал на вокзал ближе к полудню. В вагоне уже началась сдержанная суета, которая всегда сопровождает прибытие на конечную станцию. Кто-то запаковывал по сумкам оставшиеся вещи, кто-то смотрел на медленно проплывающие за окнами пейзажи пригородов, а кто-то степенно сидел и допивал утренний чай в стеклянных стаканах с бронзовыми подстаканниками. Высокий, широкоплечий мужчина, сидевший около двери в купе, неторопливо поднялся и достал из-под полки тяжелый на вид мешок. Он попрощался со своими временными спутниками и направился к тамбуру. Прислонив мешок и дорожный посох к стене тамбура, он замер, наслаждаясь завершением этой части его пути. Дорога была длинной, несколько дней пути по Транссибу, и он уже засиделся и хотел пройтись.

На перроне мужчина закинул мешок за плечи, поправил картуз и размеренно пошел сквозь суетящуюся толпу. Зазывали носильщики, громко говорили встречающиеся, у входа в вокзал подпрыгивал мальчишка-газетчик, размахивая свежим номером «Ведомостей».

Выйдя из вокзала, мужчина осмотрелся. Остановка омнибуса была недалеко, но, прикинув собравшуюся там толпу, он покачал головой и пошел в сторону от вокзала. Несколько раз к нему обратились водители паромобилей, однако мужчина всегда отрицательно покачивал головой и шел дальше, пока не дошел до места, где стояли пролетки извозчиков. Забросив мешок в пролетку, он сел на сиденье и назвал адрес.

Дороги были загружены. Встречались и паровые дилижансы, пару раз они обогнали локомобили, тянущие за собой целую вереницу прицепов.

Извозчик оказался говорливым:

– Дорога, сударь, не быстрая будет. Нам уже не разрешают по центральным проспектам ездить, да оно и к лучшему. Свистит все, шумит да лязгает, а лошадки пугаются. Вот и сделали, что есть дороги для паровиков, а есть и для нас, где по старинке, не так быстро, но без лязга и шипения парового… Вон, посмотрите, сударь, – извозчик махнул рукой, указывая, – башню видите? Центральный аэровокзал.

Пролетка выехала на набережную, и открылся удивительный вид. На противоположном берегу возвышалась высокая ажурная металлическая башня, к которой медленно подплывал гигантский дирижабль. Рядом находилось несколько больших ангаров, у одного уже была раскрыта крыша и показался покатый горб небольшого дирижабля.

– Аэровокзал Шухова. А это, скорее всего, «Кронпринц Рудольф» немецкий швартуется, он как есть по пятницам к нам прибывает. Огромная машина, настолько большая, что сам в эллинг спуститься не может, как наши междугородные дирижабли. Вот и приходится богатеям, что на нем летают, с башни ножками спускаться.

– Там наверняка лифт есть.

– Ну, может, и есть, сам не видел.

– Летал на подобном?

– Было дело, един раз в Екатеринослав к тетке сподобился. Ох и страху я натерпелся, когда наш «Великий Устюг» к облакам подниматься начал и земля вниз провалилась! А, кстати, утром над Замоскворечьем еще больший, чем «Рудольф», дирижабль пролетал, видимо, в грузовой порт шел, что на Ходынке. Два огромных баллона, судя по иероглифам на борту – китайский. Ну они, известно всем, любят все, что побольше. И все равно к нам летят.

Извозчик на некоторое время замолчал, а потом решил сменить тему:

– А вот скажите, добрый человек, вы же из Сибири приехали?

– Не совсем. С Урала я.

– А вот у вас как, нечисть тоже разгулялась? Я давеча проповедь старца Иллариона слушал, так он говорил, что уже двадцать лет назад как мир поменялся. Врата открылись – и всякие духи лесные и домашние совсем страх перед словом Божьим потеряли и к людям приставать начали. Вредить, пакостничать.

– Не сказал бы. Старики и до этого про духов рассказывали. И про встречи, и про помощь от них.

– Прямо-таки про помощь?

Мужчина помолчал, вспоминая что-то свое, а потом заговорил несколько изменившимся голосом:

– Меня пятнадцать