между честным и бесчестным путём воинов и правителей этих земель. И ни боги, ни богатства, ни людская слава никогда не смогут отмыть невинно пролитую кровь, потому что нет ничего, выше чести. А потом младший брат выбежал из юрты, бросился к своему белому дракону. Старший брат, услышав проклятие, потерял разум от ярости. Ведь мальчишка перечеркнул все его мечты, все надежды на счастливую и богатую жизнь. Ведь подумаешь — убил один раз? Кто не убивал? Ведь небо видело и стерпело? Но младший решил, что не небо, а люди определяют закон чести. И старший велел своим воинам поднять драконов и схватить младшего. Он знал, что младший одарён в магии, и хотел пытками заставить его снять проклятие. Однако драконы, погнавшиеся за младшим братом, рванулись в небо и почернели, словно опалённые гневом Тенгри. И тогда старший брат понял, что небо признало проклятие младшего. А дракон младшего от крови на его руках стал красным. Вот с тех пор и тянется за родом чёрных драконов проклятие: что бы ни делали его правители — честь смеётся над ними. Они не могут обрести счастье, завоевав новые земли и богатства. Им кажется, что завоёванные народы злоумышляют и смеются за их спинами. А чёрные драконы с тех пор боятся тех, кто унаследовал красную кость младшего брата.

Нишай помолчал и извиняюще развёл руками:

— В этой легенде есть нестыковки. В других местах летописи написано, что все три брата жили каждый в своей земле. Младший просто не мог оказаться в толпе челяди в доме старшего. Возможно, проклятье было произнесено позднее. Но историю о том, что чёрные драконы боятся тех, кто по рождению красной кости — я слышал от многих людей. И потому, напав на правителя Юри, терий Верден послал против его драконов волчьих всадников. Он боялся, что чёрные драконы не смогут биться с красными. Вот и Шудур испугался. Он редкий трус, тем и опасен. Надеюсь, его тоже сожрали волки.

— А на воинов «чёрного» рода драконы могут напасть? — спросил я.

— Не знаю, — удивился Нишай. — Я вообще-то не очень доверяю легендам. Думаю, всё зависит от свирепости дракона, от дрессировки, а не от древних летописей. Но трусость Шудура говорит и о том, что он уверен в красноте твоей кости и в том, что твой род идёт от младшего брата.

— Ну ещё бы, — пошутил я. — Вот кровь у меня точно красная, а не зелёная. И даже не голубая…

Зашуршали камни, и я схватился за меч.

Но это, шатаясь, приплёлся обожравшийся Мавик, весь в драконьей кровище. Волк плюхнулся рядом со мной и стал вылизываться.

— Ну и как ты завтра летать будешь? — спросил я сердито.

Хитрый зверь зевнул и завалился на бок: почеши, мол, меня.

— Драконье мясо — лёгкое для волка, — пояснил один из охотников. — Отоспится да и поднимется на крыло.

Люди Сурлана рассказ Нишая выслушали молча. Рассуждать, верно ли записано в летописях, они не собирались: внимали и впитывали.

Теперь ещё легенды пойдут, если уцелеем. Они эту историю так приукрасят — не узнаешь потом.

— Ну ладно, раз «лёгкое», — вздохнул я и почесал Мавика.

Чавканье всё не стихало, и я уставился во тьму. Нишай привалился ко мне, греясь и собираясь с мыслями. Я тоже задумался.

Волколюди не тронули Мавика, а значит, не так уж и озверели. И можно бы попробовать их тихонечко обойти. На разведку сходить.

Подобраться поближе к терию Вердену. Разведать, жив ли Шудур? И что там замышляет сейчас эта кодла?

Карты не было, нарисовать её на земле я не мог из-за темноты, пришлось напрячься и попытаться представить местность.

Справа Белая гора. Она чуть-чуть светится, и ориентир из неё отличный.

За спиной лес, откуда мы пришли. На самый крайняк, можно и отступить.

Преследовать нас в лесу на драконах почти бессмысленно, а вот волки могут представлять серьёзную угрозу и в небе, и в чаще.

Волков у терия Вердена много, уже даже больше чем бойцов, скольких-то мы из строя вывели.

Однако волки могут за нами и не пойти. Здесь их «люди». Даже один маленький Бурка мог нагнать страху на ездовых волков, а дракона доедают сейчас его более опытные приятели.

Считать ли их нападение на дракона поступком союзников? Или волколюди просто не выдержали, увидев столько лакомой дичи? Бурка от драконятины терял всякое соображение.

Ладно, так или иначе — нам всё сгодится. Думаю, дикие волки здорово испугали домашних волков. И утром воины не враз их поднимут, чтобы задать нам жару. Значит, вариант отхода в лес считаем рабочим, но запасным.

Основной — дождаться наших всадников с мечами и дать бой найманам терия Вердена. Сорок к двум сотням? Два дракона? И что будет, если не подоспеет подмога?

Вариантов, однако, нет. Найманы терия Вердена перегораживают горловину ответвления караванной дороги, ведущей к Белой горе. И что самое скверное — на перевал можно попасть, только разбив врага.

И это будет совсем ещё не конец. Дальше караванная дорога резко уходит вверх, превращается в тропку. А наверху — засели найманы, волчьи всадники Наяда.

Ну что ж… Чем безвыходное положение, тем меньше во мне страха, так уж я устроен. А значит, начинаем с разведки!

— Мужики, как вы передвигаетесь в такой темноте? — спросил я у охотников. — Может, амулеты какие-то есть?

Один из охотников улыбнулся и протянул мне клубок грязной тонкой верёвки. Магия оказалась — проще некуда.

— Сам хочешь идти? — спросил Нишай. — Опыта у охотников больше.

— Это да, — кивнул я. И подумал: «Но смогут ли они понять то, что услышат?»

— Ты оставайся с раненым, — предупредил я его.

И с сомнением посмотрел на Мавика, развалившегося кверху пузом. Вот бы кто мне помог, но сумею ли я поднять этого обжору?

Однако Мавик вдруг насторожил уши и вскочил сам.

— Молодец, — обрадовался я. — А пойдём-ка с тобой…

Тьма зевнула, раздвигаясь, и тут же сомкнулась за длинными тёмными фигурами в плащах, волочащихся по земле.

Пахнуло жаркой драконьей кровью и псиной.

— Мы — люди, — произнёс тот, кто шёл первым. — Но наследник нашего рода сказал нам, что и вы «люди», — он произнёс это с тщательно скрываемым презрением. — Готов ли ты говорить со мной, как люди, человекозверь?

— Интересное кино, — рассердился я. — Дракона сожрали вы,