Скинул приметный армейский плащ в переулок, сделал рожу подебильнее и выбежал прямо перед фарами, вынудив вездеход встать колом.

Дверь распахнулась, и передо мной появился худощавый парень в чёрном плаще.

— Ты чего творишь, недоносок? По хребту щас настучу!

Я икнул и указал пальцем на машину.

— Или бутылку, или я сейчас же всё расскажу жандармам! Ик! Понятно?

— Вали его, Гусь. Скажем, третий с ними был. Пусть доплачивает, — из второй двери показалась небритая рожа.

Худой оскалился, вынул из-за пазухи какой-то странный пистолет и два раза выстрелил.

В груди кольнуло.

Все жизненные процессы я остановил заранее, поэтому просто скривился и завалился на капот. Надеюсь, Краснов простит мне за вмятины.

Наёмники вышли из кабины, и подняв меня за ноги и за руки, закинули в багажник, на полумёртвых Мишу и Игната. Сверху накинули брезент.

За эти несколько секунд я успел вытянуть из недоумков немного энергии и полностью нейтрализовать яд. Тот оказался не таким уж и сильным, но состоял из многих компонентов, а в случае со мной, так вообще был бесполезным. Он просто не распространялся по телу, из-за остановленного кровообращения.

Пистолет, стреляющий ядовитыми иглами, надо обязательно затрофеить. Пригодится. В некоторых ситуациях требуется по-тихому взять «клиента», но при этом не убивать его сразу.

Пока вездеход петлял по ночному городку, я вытянул яд и из помощников, но вливать заёмную энергию пока не спешил — пусть поспят. Разбужу, когда со всем разберусь.

Через двадцать минут вездеход съехал на грунтовую дорогу и, проехав по кочкам ещё немного, остановился у приземистого здания со множеством высоких окон. С двух сторон к нему подходили толстые трубы, а из кирпичного дымохода валил дым.

Один из бандитов вышел из машины и постучал в дверь. Звякнуло открывшееся смотровое окно.

— Чего надо?

— Гусь это. Открывай.

Загремели замки, и дверь, скрипнув, отворилась.

— Заноси, быстрее.

Нас втащили в помещение и уложили друг к другу плечом. Парни время от времени постанывали, а я лежал неподвижно, будто мёртвый, но продолжал контролировать окружение магическим зрением.

— Почему трое? Кулебяка говорил про двоих, — грубо спросил хозяин помещения. В нём, кстати, было шумно и жарко.

— Может, он в шары долбится? Откуда я знаю? Трое их было, — уверенно ответил Гусь.

Кочерга прошёлся перед нами, поочерёдно пиная каждого в бок. Дойдя до меня, он остановился, внимательно вглядываясь мне в лицо.

— Он?

— Нет. Пугачёв в центре. Эти, наверное, его помощники, — быстро проговорил Гусь, перед этим кашлянув.

— Ты наводку смотрел вообще, идиот? Там русским по белому написано — выше среднего, метр восемьдесят, башка тёмная. Не светлая, как у этого, и не рыжая, как у того, а тёмная!

— Ну так ошиблись, может? Перепутали с этим, — предположил третий бандит.

— Это ты похоже перепутал! Кто из них выше?

— Да ладно, Кочерга. Чё их, стоя ставить что ли? Даже если это и он, всё равно сдох. Не дышит же. Главное, заказ выполнен.

Ещё одно разительное отличие от моего мира. Здесь никто не воспринимает некромантов всерьёз. Либо они настолько немощные, что способны поднимать только дохлых мышей, либо их вообще не осталось.

У нас даже мёртвому первым делом отсекают голову. Мало ли, почему человек не дышит. Может, он притворяется.

— Ты хоть понимаешь, придурок, что мне тоже нужно отчитаться?

— Погоди! — третий бандит вскинул палец. — Он же в Бастионе два года чалил. У них там татушку на груди бьют, с именем.

Гусь громко сглотнул.

— Проверь, — приказал Кочерга, а я мысленно улыбнулся. Через пару секунд моё поголовье нежити увеличится на три особи.

Гусь нехотя наклонился и рывком сорвал рубашку с груди Миши.

— Это вообще, Краснов какой-то.

В этот момент я резко открыл глаза.

* * *

Наконечник зачарованного кайла ударил в камень, и в образовавшееся отверстие хлынула вода.

— Сюка! Быстря труба! Быстря!

Два маленьких, размером с кошку, существа, в рваных одеждах, тут же обступили пробоину и скрестили перед ней два бесформенных чёрных осколка, а третий, такой же коротышка, вытащив из поясной сумки кусок трубы, приложил его сбоку, так чтобы торчащие углы осколка вошли в отверстие.

Получившаяся конструкция вспыхнула ярко-голубым светом, и кусок ржавой трубы продолжился уже магической, сотканной из дикой энергии, такого же голубого цвета.

Десятью метрами дальше, ещё двое существ подхватили удлиняющийся на глазах конец магической трубы и направили его в узкую расщелину на полу. Где-то в глубине яростно ударил поток воды.

Протечка была ликвидирована.

— Дальще! — скомандовал шестой член этого отряда, когда напор воды спал и магическая труба растаяла в воздухе.

Ростом он был чуть ниже остальных, носил кожаный чепчик и имел большой свисающий живот и такой же свисающий подбородок. В руке держал маленький магический посох.

В тусклом свете кристалла замелькали кайла.

Спустя несколько часов камни кончились и на место их пришла размокшая земля, почти сразу сменившаяся болотной жижей, а ещё через час шестеро маленьких шахтёров пробили последнее препятствие и оказались в каменном помещении, со всех щелей которого сочилась вода.

— Тута? — коротышка в кожаном чепчике ткнул пальцем в сторону уходящей вверх лестницы.

Стоящий рядом член отряда, в майке и набедренной повязке, втянул носом воздух.

— Вонает маей валасо́м. Тута!

Глава 13

Николай проснулся от резкого грохота и одним разом соскочил с кровати.

В холле было темно, только возле стены, там где стояли большие напольные часы, горели два маленьких глаза.

Интересная нежить. Тютюлин никогда до этого не слышал, что такие вообще существуют, а прочитал он за свою жизнь немало книг и магических трудов. В том числе, и по запрещённой и давно забытой некромантии.

Григорий познакомил Николая с Хрустиком перед самым отъездом. Для обоих эта встреча оказалась неожиданной. Последний хоть и не обладал явным интеллектом, но спокойно определял, кто «свой», а кто нет, вот и с Тютюлиным он не ошибся и принял того за старшего собрата, но в отличие от него же самого, действительно разумного. Для Николая же маленькое безобразное существо показалось до одурения родным и милым, он даже подумал, что неплохо бы оформить над ним опекунство, но потом горько усмехнулся — какой из гуля может быть отец? Да и сын из мелкой нежити — та ещё затея! Но прикипел он к нему не меньше,